Противоположности

— Что так? Не уж то главного столичного ловеласа грамотно отвели в сторону?

— Напротив, — возгордившись, — форт сдался спустя пару выстрелов… но, к счастью, я вовремя понял, что характер её мне крайне не мил. Пришлось проститься.

— Эх, кабелюка же ты, Женя! — рассмеявшись, утвердил. — Так продолжишь перчатки реже менять будешь… Ух-х, чует сердце всех особ нам попортишь.

— Всех да не всех. Я просто не влюбился ещё… Понимаешь, Саша… не влюбился. Не повезло мне, как тебе.

— Ну ничего, ничего. Пусть ты и страшный как война, и душой похож подошву башмака… но и на такого дама сердце найдется.

— Эх… Вызвать тебя на дуэль что ли? Как считаешь? — размышляя, произнёс.

— Во мне и так уж дырок больше, чем Бог заповедовал, поэтому, пожалуй, отложим.

Оба расхохотались, и Лазарь лишь похлопал его по плечу с доброй улыбкой.

— Кстати о твоей ране, — внезапно серьезно заговорил Евгений. — Я никогда не спрашивал, но на самом деле это меня волновало. Как ты вообще попал в эту передрягу? Кто тебя втянул.

— Даже не знаю с чего начать…

Тогда Боровский рассказал всю историю с самого начала, с самой первой встречи с Градатским и вплоть до событий на кладбище. Женя его внимательно слушал, не перебивая, только изредка кивая головой.

— Понимаешь… вся эта дикая жизнь, расследования и прочее, это всё настолько меня втянуло, что я потерял меру. И вот к чему это меня привело.

— Вот оно как всё обстоит.

Лазарь очень сильно поразился всему рассказу. Теперь недостающие кусочки мозаики сложились в единую картину. Теперь он понял суть того холодного взгляда, который он уловил при деле с питерским каннибалом. Все сомнения развеялись, породив массивную почву для раздумий.

— А расскажи побольше про этого твоего Градатского.

В этот момент в аудиторию забежал запыхавшийся учитель.

— Вот вы где, оболтусы! Ну-ка живо на беседу с многоуважаемыми полицейскими!

Они не успели договорить и послушались приказа. Первым на беседу вошёл Лазарь и спустя порядка минут двадцати вышел с задорной улыбкой с фразой:

— Развлекайся.

Боровский вошел тут же. И тут же его нос поразил запах вековой пыли, от которой он чихнул. За столом сидел мужчина уже в возрасте, одетый по погоде: коричневое пальто, дешёвенькая меховая шапка и старые поношенные валенки. Сняв шапку, он протер платком лысину и им же потёр стекло замёрзших очков, сказав:

— Будьте здоровы, молодой человек.

— Благодарю.

— Представьтесь пожалуйста, — произнёс он вежливым старческим голосом.

Саша было хотел заговорить, но тут второй, более молодой сотрудник, нашептал старику на ушко:

— Это Александр Боровский.

— Боровский, — задумчиво прошептал он. — Значиться тоже авторитетный… не пойдет.

— Александр Александрович Боровский, — сказал Саша, решив настоять.

— Да-да, — улыбаясь, проговорил он. — Мы Вам зададим пару вопросом и ступайте к миру.

Они спросили у него по стандартному протоколу: «Знаком ли? Где был? Что делал?». Погибшего студента звали Петром. Ответы им были не важны, так как, узнав, что перед ними человек из знатного рода, допрашивать или обвинять им было просто не интересно. Тогда Боровский сам проявил инициативу, не сдержавшись.

— А у Вас есть идеи что произошло?

— Идеи? — произнёс старик, чуть задумавшись. — Ну, есть у нас одна.

— Так это убийство? — взволнованно спросил.

— Это мы и собираемся выяснить! — не менее взволнованно ответил. — Ведь согласитесь, что парень из знатного рода не мог так глупо умереть.

— Глупо? — в недоумении спросил он.

— Забудьте-забудьте. Я лично считаю, что скорее всего случилось убийство нежели что-то другое.

— А можно поподробней.

Тот взволнованно выложил ему всё, как на тарелочке. Было видно насколько сильно этот вопрос волновал его, как сильно он цеплялся за каждую возможность подтвердить свои догадки. Боровский сразу же принялся строить различные теории и догадки.

— Многоуважаемый господин, — начал говорить пожилой полицейский. — судя по докладу экспертизы отравился… каким ядом, пока неизвестно… всё еще изучают, — добавил он. — Скончался он дома, прямо на кровати, возможно, во сне, хотя служанки утверждают, что в это время суток он должен был ещё бодрствовать. По рассказам студентов и его близкого окружения, ему уже в школе не здоровилось, а после обеда он вовсе ходил весь бледным, как смерть. Следствие ещё ведется, пусть нас изрядно стопорят.

— Стопорят? Как можно… А Романа Владимирович этим делом не занимается случаем?

— Молотин то? Удивлен, что Вы знаете его… Обычно Ваши круги с ним дело не имеют. Нет, он такие дела не любит… он у нас любит проблемы более земного масштаба.

«Что это значит?», — подумал Боровский, но не стал уточнять.