Противостояние

Генерал вытащил служебное удостоверение. Подписано было министром обороны, еще старым, Соколовым.

— Приказ у вас уже есть, товарищ майор. Мой приказ.

— Та не могу я, товарищ генерал… — струхнув, зачастил летун — совсем не могу.

Сам генерал никогда не летал на этом вертолете — и летчик его не знал, а потому и — струхнул

— Объясните в чем дело, товарищ майор? И докладывайте как следует! — голос генерала приобрел ледяную остроту

— Есть, товарищ генерал-лейтенант. Докладываю — приказом командира полка все полеты на сегодня запрещены до четырнадцати ноль-ноль. Доложил командир экипажа, майор Москаленко.

— Так лучше. Кто командир полка?

— Полковник Бендриков, товарищ генерал-лейтенант!

— Капитан Маджидов.

— Я!

— Позовите сюда полковника Бендрикова!

— Есть!

Пока Маджидов бегал за комполка — генерал с раздраженным видом посмотрел на часы, потом захлопнул дверцу машины, оставив майора мерзнуть на промозглом декабрьском кабульском ветру с гор. На самом деле — он закрыл машину, чтобы майор не увидел, как он снимает с предохранителя пистолет, и как расстегивает молнию сумки, где дожидались своего часа два автомата Калашникова.

На сей раз капитан вернулся с полканом — среднего роста, полноватым, чисто выбритым, уж «наевшим морду» — типичным советским полканом. ГРУ в армии уважали, относились с опаской — а потому капитан Маджидов шагал впереди, а полковник, командир полка бежал следом, придерживая распахивающуюся, накинутую для тепла на плечи шинель.

Генерал открыл дверцу, шагнул из машины.

— В чем дело? Почему мне не дают борт?

Настало время полюбоваться раскрытой книжечкой уже полковнику Бендрикову.

— Товарищ генерал-лейтенант, полеты закрыты, приказ сверху.

— Что значит приказ сверху? С неба, что ли? Кто отдал этот приказ?

— Штаб армии, товарищ генерал-лейтенант. Там какая-то делегация, вертолеты зарезервированы на ее обслуживание, товарищ генерал-лейтенант.

Черт…

— А я что по-вашему — не делегация? Я и есть часть этой делегации, мне срочно надо вылететь в Джелалабад. Приказываю предоставить мне борт, в журнале так и запишите — по личному приказанию генерал-лейтенанта Птицына. Борт мне нужен именно этот, сопровождающий меня капитан Маджидов хорошо знает и борт и летчика. А то повадились — всякие корыта подавать. Исполнять!

Полкан бессильно переглянулся со своим командиром экипажа. Ветер был скверный и видимость не очень — не ниже минимума, но все же. В такую погоду нужно вообще оставаться на земле — но если очередному чину приспичило. Полковник хотел дослужиться до генерала, сам знал и возил многих и знал, сколь самодурственно бывает большое военное начальство. Как дети малые — если не дать игрушку, скандал на целый день.

— Есть, товарищ генерал-лейтенант.

— Вот так. Как можно быстрее подготовить вертолет к вылету!

* * *

Взлетели — когда погода еще более ухудшилась. Кабул расположен не в самом лучшем месте с точки зрения ветров — как аэродинамическая труба, с гор дует ветер, и если на самой взлетке он не сильно ощущается, то стоит только подняться хотя бы на 50 метров от земли и…

Взлетели без проблем. Сам Москаленко несмотря на общительный и любопытный нрав побаивался ГРУ, а Маджидов с него еще и расписочку. Взял. Относительно неразглашения государственной тайны. Но только кнутом, но и пряником — пробил доплату, причем в чеках, а не в деревянных и еще пропуск достал, в чековый отдел Березки. Потому Москаленко, получив разрешение от комполка, не сомневался ни минуты, лететь или нет, и даже принял как должное настойчивый совет Маджидова залить топливо «под завязку». Совет был дельным — ни один авиатор не откажется взять топливо с запасом, если обстоятельства позволяют. А то — мало ли…

Вертолет был боевым, в него закинули сумку, в которой было оружие, Маджидов положил ее под ноги и пристроился у одного из блистеров, за бортовым пулеметом. У второго пулемета пристроился Баранов, вертолет мотало под порывами ветра, и он был белым как мел.

Бортмеханик, опытный уже человек, заметил такое состояние Баранова, хлопнул дружески по плечу

— Первый раз что ли? Леденец хочешь?

Майор кивнул. Бортмеханик порылся в кармане, достал какой-то леденец, местный, из тех что продают в дуканах, сунул его Баранову. Леденец был ярко-зеленого цвета, насыщенного такого, ядовитого — в СССР к таким расцветкам еще не привыкли.

— Спасибо…

— Завсегда пожалуйста. Может, пересядешь? Дует тут.

Баранов бросил взгляд на Маджидова, тот еле заметно покачал головой

— Нет, не надо.

— Ну, как знаешь. Скажи, если что не так будет.

И тут — вертолет мотнуло в сторону, резко, даже звук двигателя на долю секунды стал каким-то не таким. Потом по вертолету как молотком стукнуло — раз, другой.

— Вот, суки… — выругался бортач — не сидится им дома.

Внезапно Баранов увидел дырку в борту вертолета — небольшую такую, рваную. И понял, что это…

И ему стало еще страшнее…

* * *