Пуговица Дантеса

Вздохнув, Пушкин вышел из-за стола и велел Никите дать ему старую бекешу.

– Буду к вечеру, – бросил он Козлову, накидывая бекешу.

Выйдя на лестницу, он остановился. Не дело в старой бекеше с оторванным хлястиком ехать на встречу с французом. Да и холодно, пожалуй, будет… И он вернулся.

– Никита, – позвал снова, слегка раздражась. (Будучи, как все русские люди, достаточно суеверным, Пушкин верил в разные приметы, поэтому не любил возвращаться. Впрочем, сегодня раздумывать не было времени – разве, по совету бабок, скорчить в зеркале рожу.) – А подай-ка мне шубу…

Выйдя в шубе на Мойку, отправился к извозчику. На душе неожиданно заскребли кошки. Раздражение было связано именно с тем, что вернулся. С какого-то времени он всё чаще вспоминал ту старуху-гадалку фрау Киргхоф, которая ещё в юности наговорила ему невероятное: будто ждёт его слава и даже долгая жизнь, если в тридцать шесть не погибнет от белой лошади или белого человека в конфликте из-за женщины. Белокурый кавалергард на белом коне – чем не Дантес?.. А как же долгая жизнь? Будет и она, усмехнулся поэт, если покончит сегодня с французом…

На Невском Пушкин нанял извозчика и заехал к Россетам. Из Данзаса секундант преотменный, но, случись что, и у подполковника могли возникнуть серьёзные неприятности по службе. Другое дело – Клементий Россет, обещавший в случае надобности помочь. Однако братьев дома не оказалось.

Ничего не поделать, быть секундантом Данзасу. Вскоре они вместе прибыли на Большую Миллионную, во французское посольство. Встретив там д’Аршиака, Пушкин представил ему своего секунданта. При прощании заметил виконту:

– Теперь я могу сказать вам только одно: если это дело сегодня не закончится, то при первой же встрече с Геккереном – отцом ли, сыном – я плюну им в физиономию…

Оставив Данзаса с д’Аршиаком, Пушкин поехал обратно. Через Конюшенный мостик… вдоль Мойки… Яркое солнце и предвкушение скорой развязки придавало сил и поддерживало хорошее настроение.

И он вернулся домой. Повторно. Обнаружив, что Натали уехала к княгине Мещерской, поэт прошёл в кабинет и, немного подумав, решил послать письмо А.О. Ишимовой

[58]. В своём послании Пушкин просил писательницу взяться за переводы для «Современника». Письмо госпоже Ишимовой – последнее, написанное рукой поэта. Заглянем в него:

«Милостивая государыня Александра Осиповна.