Пульс за сто

«Рассказа в редакции нет. Как такое возможно? Действительно еще не пришел? За три недели по городу? Не смешно. Потерялся на почте? Да, это был бы достойный ответ судьбы, если учитывать причину, по которой я превратился в писателя. Но все же маловероятно. Сергеев наверняка отправлял рукописи первым классом, да еще с уведомлением. Он не мог не узнать о проблеме с доставкой. Что же тогда? Сотрудник редакции все-таки ошибся? Или ошибся я? Но в чем? Может быть…»

Карпов вспомнил: поначалу рассказ назывался «21». Допустим, выводя его на печать, он перепутал файлы, а потом сам этого не заметил. Тексты не очень отличались. Только название…

Сотрудник, заметив возвращение недавнего посетителя, с неудовольствием оторвался от работы.

— Что-нибудь еще?

— Простите, ради бога, — извинился Карпов. — Первая версия моего рассказа называлась «21». Возможно, я послал вам не тот вариант.

— Мы регистрируем рукописи не по названию, а по имени автора. Или — как в вашем случае — по псевдониму. Так что название значения не имеет.

Последняя попытка найти разумное объяснение происходящему провалилась. Или… Что, если небеса оказались изобретательней, чем Сергеев?

Геннадий Иванович опустился на стул.

— Простите, можно узнать ваше имя? — спросил он сотрудника.

— Андрей Анатольевич.

— Андрей Анатольевич, мы с вами — коллеги. Я — один из редакторов журнала «Путеводная звезда».

— Вот как? — Редактор впервые взглянул на Карпова с интересом. — Тогда почему… — Он замолчал, не закончив фразу.

Геннадий Иванович кивнул.

— Понимаю. Вы хотите спросить, почему я посылаю рукопись самотеком, да еще под псевдонимом, вместо того чтобы прийти к вам и передать ее из рук в руки.

Сотрудник усмехнулся.

— Примерно так.

— Позвольте мне сейчас не отвечать на этот вопрос. Ответ будет долгим, а я не вправе попусту тратить ваше время. К тому же вряд ли он будет вам интересен. Андрей Анатольевич, рассказ, о котором идет речь, крайне важен для меня. Я хочу лишь спросить… Возможно ли, что рукопись все же пришла, но… затерялась где-то здесь? Прошу понять меня правильно, — поспешно добавил Карпов. — Я никого ни в чем не обвиняю. Просто у меня в редакции, конкретно — со мной, недавно произошла именно такая история. Большой вал корреспонденции, маленький штат… Всякое случается. Не могло ли и здесь случиться нечто подобное?

— Конечно.

Редактор кивнул, немедленно зародив у Геннадия Ивановича надежду. Однако следующие его слова эту надежду похоронили.

— Если бы ваш рассказ поступил к нам и здесь пошел по рукам, его могли «замылить». Маловероятно, но возможно. Но он действительно не приходил. Геннадий…

— Иванович, — напомнил Карпов.

— Геннадий Иванович, у нас электронная регистрация всех входящих поступлений.

— Которую ведет живой человек.

— И очень ответственный. На этом этапе ничего не теряется. Во всяком случае, до сих пор этого не случалось.

— Хорошо, тогда последний вопрос. Допустим, письмо поступило от Сергеева Олега Михайловича. Могли его зарегистрировать под этим именем, так и не распечатав впоследствии?

— Геннадий Иванович…

— Андрей Анатольевич, — проявил настойчивость Карпов, — я вас очень прошу, проверьте это. Больше я не буду вас мучить.

Сотрудник повернулся к компьютеру.

— Олег Михайлович Сергеев, — повторил Геннадий Иванович.

Пальцы редактора забегали по клавиатуре.

«Сейчас он скажет: “Да вот же оно!”, — подумал Карпов. — И все объяснится. Почти все».

Но ничего не объяснилось. Сотрудник перестал изучать экран, повернулся и отрицательно покачал головой.

Геннадий Иванович встал.

— Простите, что отнял у вас столько времени.

— Ничего страшного. Уверен, дело в почте. Ваш рассказ скоро придет. Можете оставить свой телефон — я сам извещу вас об этом. Как коллега коллегу.

— Спасибо. Мне неловко вас затруднять. Сначала попробую разобраться самостоятельно.

14.55

Карпов присел на скамейку в разбитом рядом с редакцией сквере. На этой скамейке он провел около получаса, толком не обращая внимания на окружающий мир. Рядом вовсю галдели дети. Мимо по тротуару пронесся велосипедист. На противоположный край скамьи минут через пять примостилась девушка, которую Геннадий Иванович в другое время наверняка удостоил бы пары осторожных взглядов. Но она посидела рядом и ушла незамеченной.

«Итак, рассказа в редакции нет. Ни на какой почте он, конечно, не терялся. Тогда куда пропал? Ответ может быть только один: Сергеев его не отправил. Но почему? Боялся, что рассказ примут и он вынужден будет меня отпустить? Выглядит вполне логично. Если не знать, что он меня отпустил. А здесь уже нет никакой логики. И что все-таки означала фраза: “Рассказ одобрен”? Какой рассказ? Кем? И что значит “одобрен”, если два рассказа отклонены, а третий вообще не отправлен?»

Вопросы следовали один за другим.

«Может, кто-то сообщил Сергееву неверные сведения? Например, Кристина. Пыталась же она зачем-то повлиять на публикацию “Ритуала”. Допустим, Кристина сказала брату, что “Ритуал” принят. Сергеев отпустил меня, и лишь потом узнал… Или еще не узнал, но скоро узнает».