Пунш желаний

Существуют одноклеточные существа, их называют амёбами – обычно они такие крохотные, что их можно увидеть только с помощью микроскопа. Однако в данном случае всё содержимое стеклянного сосуда вдруг превратилось в одну огромную амёбу, которая вылезла из сосуда и поползла по полу лаборатории, похожая на студнеобразную лужу. Тётка и племянник отпрыгнули от неё и разбежались в разные стороны. В ответ на это гигантская амёба разделилась на две половины, и каждая половина устремилась за одним из своих творцов с явным намерением к нему присосаться. Колдуну и ведьме пришлось проявить большую хитрость и немало труда, чтобы заманить обе эти половины назад в сосуд, где они тут же превратились в жидкость, а значит, не представляли больше опасности. Наконец процесс околдовывания содержимого сосуда был завершён – жидкость утратила прозрачность и приобрела зеркальный блеск, по виду напоминая ртуть. Смесь эта обладала безмерной колдовской силой, а в данном случае – таинственной властью исполнять все пожелания.

Без четверти девять

Мориц прыгнул на низенькую крышу над боковым входом, а оттуда – на более высокую над главным входом, а затем перелез на остроконечную башенку и снова совершил смелый прыжок на карниз портала. При этом он едва не сорвался, потому что портал был обледенелый и засыпан снегом, но коту всё же удалось удержать равновесие.

Ворон прилетел к нему.

– Хватит! – проговорил он хрипло. – Немедленно спускайся вниз, слышишь! Все кости переломаешь! Ты слишком жирный для таких упражнений, ты для этого не годишься.

Но котик карабкался всё дальше.

– Ах, я готов вырвать свои последние перья, – в бешенстве кричал ворон, – что не сдержал свой клюв! Неужели в твоей дурацкой кошачьей башке совсем нет мозгов? Я тебе объясняю, что это бессмысленно. Даже для нас двоих колокола чересчур тяжелы.

– Это мы ещё посмотрим, – упорно отвечал котик.

Он лез всё выше и выше. И чем выше он забирался, тем беспощаднее дул ему ветер в уши.

Он уже добрался до резьбы над главным порталом, когда почувствовал, что силы его вдруг иссякли. Голова кружилась. Он и вообще-то не отличался спортивностью, а тут ещё прибавилось отравление ядом.

Когда он перепрыгнул за водосток, сделанный в виде ухмыляющегося, остроухого чёрта, он начал медленно, но неумолимо соскальзывать. И он неизбежно рухнул бы вниз – а высота была такая, что даже опытная кошка наверняка погибла бы, – если бы в последнюю секунду к нему не подлетел Яков и не удержал за хвост.

Дрожа и задыхаясь, прижимался маленький котик к стене, надеясь хоть как-то укрыться от ледяного ветра и пытаясь немного отогреть одеревеневшие от холода лапы.

Ворон уселся рядом с ним.

– А теперь поговорим серьёзно, – сказал он. – Даже если тебе удастся забраться на самый верх, к колоколам, – а это просто невозможно, – то всё равно это будет зря. Хоть раз в жизни пошевели мозгами, дружок! Предположим, что каким-то чудом мы с тобой сумеем забить в колокола – хотя на самом деле это исключено, – но ведь в этом случае звон услышат и твой маэстро, и его тётя. А раз они услышат, то тут же смекнут, что желания больше не будут выполняться наоборот, а только буквально. И что же? А то, что им это уже не будет нужно. Ведь они всё это затеяли, чтобы нас обмануть. А если нас при них не будет, то им решительно ни к чему обратное действие пунша желаний. Они с великой радостью, от всего сердца пожелают миру самое злое, и это тут же осуществится, точь-в-точь так, как им хочется. Раз мы не будем в состоянии им помешать, они дадут себе полную волю. Уж не думаешь ли ты, что успеешь спуститься с колокольни, пробежать весь долгий обратный путь до дома и при этом оказаться там вовремя? Как ты себе это представляешь? Знаешь, что с тобой будет? Да ты просто сдохнешь от перенапряжения. Погибнешь, и притом зря. Всё кончится тем, что ты просто погибнешь.

Но Мориц его не слушал. Голос ворона долетал до его ушей откуда-то издалека, а он был слишком усталым и слабым, чтобы следить за таким сложным рассуждением, и знал только одно: наверх и вниз одинаково далеко. И он полез наверх, потому что ещё раньше так решил, вне зависимости от того, имеет ли это смысл или нет. Усы его обледенели, от резкого ветра из глаз лились слёзы, но он всё полз и полз.

– Эй, послушай! – кричал ему с горечью ворон. – Скажу тебе только одно: больше я тебе помогать не буду. Если хочешь себя погубить, то делай это сам. В герои я не гожусь, у меня ревматизм, а твоим тупоголовым упрямством я сыт по горло, так и знай. Я сматываюсь, слышишь, исчезаю, меня здесь уже нет! Привет! Чао! Будь здоров! Прощай, дорогой коллега!

В это мгновение он увидел, что маленький котик висит в воздухе, зацепившись лишь передними лапками за водосточную трубу. Он полетел к нему, с трудом преодолевая сопротивление штормового ветра, клювом схватил его за загривок и, собрав последние силы, приподнял и запихнул в трубу.

– Чучело я набитое, а не живая птица! – кричал ворон. – Видать, ещё птенцом выпал из гнезда и повредил себе мозги, это ясно.