Пушкин и Грибоедов

Она должна в нем ненавидеть

Убийцу брата своего;

Поэт погиб… но уж его

Никто не помнит…

Сказано точно: «должна» ненавидеть – не потому, что хочется ненавидеть. Мягкая натура героини делает ее неспособной к выполнению миссии судьи.

Но Татьяна и реально судит Онегина – во время их последнего свидания. Да, было и такое:

И нынче – боже! – стынет кровь,

Как только вспомню взгляд холодный

И эту проповедь…

Эмоции нешуточные: годы прошли, а кровь стынет при одном воспоминании! Но дальше что? Ожесточение промелькнуло – и исчезло, как будто и не было его:

Но вас

Я не виню: в тот страшный час

Вы поступили благородно.

Вы были правы предо мной:

Я благодарна (!) всей душой…

«Суд» Татьяны над Онегиным случился – но вышел оправдательным. К этому можно прибавить, что герой и героиня как будто соревнуются в своем великодушии. И Онегин на первом свидании заявлял: «Примите исповедь мою: / Себя на суд вам отдаю».

Тут нет ничего наигранного, все искренно. Эмоциям позволяется обладать автономией, быть непроизвольными и разными.

Познание Онегина Татьяной продвинулось в заочной встрече с ним в его опустевшей усадьбе; это важнейший рубеж духовного развития героини132.

И начинает понемногу

Моя Татьяна понимать

Теперь яснее – слава богу –

Того, по ком она вздыхать

Осуждена судьбою властной…

Фраза «понимать яснее» действует гипнотически. Что парадоксально – она полностью соответствует действительности. Вот только отправляются исследователи искать уточнения на неверном пути. Аргументы черпаются из обширного перечня определений героя (все они недоброжелательны по отношению к Онегину), но все – в форме вопросов, а не утверждений.

Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?..

Уж не пародия ли он?

В пушкиноведении очень сильна тенденция нравоучительного противопоставления Татьяны Онегину. Ю. М. Лотман вовсе снял пушкинский знак вопроса и все предположения включил со знаком плюс: «Онегин – “подражанье”, “пародия”, “ничтожный призрак”, “Москвич в Гарольдовом плаще”»133. На вопрос, поставленный в романе: «Уж не пародия ли он?», И. М. Дьяконов отвечает торопливо и безапелляционно: «разумеется: “Да, пародия”»134; аргументы при этом почитаются излишними.

А тут легко допустить ошибку! В данном эпизоде автор предстает просто повествователем (которому – в том числе и здесь – приходится излагать и чужие мнения), и это маркировано: «Москвич в Гарольдовом плаще». Почему – москвич? Онегин «родился на брегах Невы», на этих же берегах «гулял» с приятелем-автором; поэту ли об этом забыть? Это связи Лариных тяготеют к Москве, в их «зоне» и Онегин, как всякий горожанин, попадает в москвичи. Между прочим, наличие в перечне даже одной заведомо неточной детали не понуждает и все остальные подозревать в неточности, но наличие хотя бы одной неточной детали – знак, что и весь перечень бездумно, без проверки принимать не следует. Откровенно неточная деталь перечня свидетельствует: хотя перечень дается в форме авторской речи, излагается не авторское, а чужое мнение.

И еще. Сравним. В письме Татьяны: «Кто ты, мой ангел ли хранитель, / Или коварный искуситель…» В обобщающем размышлении (по форме от автора): «Сей ангел, сей надменный бес, / Что ж он?» Заменено только личное местоимение адресата; все остальное – чистый перифраз, с сохранением вопросительной интонации. Где же добавление ясности?

Авторское отношение к герою выражено вполне четко. Оно совпадает с отношением героини – и воплощено в описании ее открытий (в предшествующих строфах). Можно утверждать вполне уверенно то, что в пушкиноведении каким-то образом обходится. Лучше узнав Онегина, Татьяна не разочаровалась в нем. Если бы она увидела в Онегине пародию, ничего бы не осталось ни в ее душе, ни в сердце – может быть, смутное воспоминание, не более. А она продолжает любить его! «Яснее понимать» означает для нее не разъединение, а сближение с ее героем.

Несмотря на прямое признание Татьяны-княгини в сохраняющейся ее любви к Онегину в пушкиноведении активна гипотеза о ее разочаровании в герое. Опора гипотезы – неприязнь исследователей к персонажам представленных в кабинете Онегина книг.