Только вряд ли он съехал со скуки; версия героини, которой ныне любовь Чацкого мешает, а потому даже сердит, сомнительна. Вероятно, Чацкий «съехал», когда возникла необходимость разобраться в своих новых чувствах, да и заново выстроить отношения. И какая требовательность к себе, какая боязнь фальши!
Для Софьи чувства Чацкого – не секрет: «Потом опять прикинулся влюбленным, / Взыскательным и огорченным!!..»
Нет, не прикинулся – открылся! Тут Софья, задним числом, себя оправдывает: дескать, на игру (?) партнера и у нее не было серьезного отклика. А Чацкий проверил свое чувство и демонстрирует то, что в нем останется неизменным даже и три года спустя. Но необычность ситуации сохраняется: герои расстались, «когда она была еще почти девочкой, в тот период девичьей жизни, когда невинность тела и души делает женщину похожей на ангела»142
.Надо прямо сказать, что мотивировка поведения героев здесь для читателей (исследователей) – задача очень трудная: по существу можно опереться лишь на свое понимание логики их выбора; разночтения неизбежны.
Любовная ситуация на ранней стадии, со стороны глядя, не лишена комизма. Чацкий убеждается в серьезности своего чувства – и что прикажете делать? Требовать ответного чувства? Посвататься? Именно такие действия (задним числом, разумеется) считал бы логичным критик-поэт другого времени и на героя сетует: Чацкий «уезжает на целых три года не по долгу службы, а по своему желанию, уезжает, не сделав ей предложения, не написав ей за это время ни одного письма»143
. И что бы на сделанное предложение могла ответить четырнадцатилетняя девочка? И как бы воспринял сверхраннее сватовство отец? В какой роли предстал бы непризнанный жених перед Софьей в своих письмах? И как бы за такие письма Софья перед отцом отчитывалась?В глазах общества (пуще того – отца девушки) Чацкий еще «жених» несостоявшийся, даже по возвращении144
; что уж тут говорить о ситуации до отъезда.Молчалин настойчиво рекомендует Чацкому съездить к Татьяне Юрьевне: у нее покровительства можно удостоиться. Чацкий возмущен: «Я езжу к женщинам, да только не за этим». Ловим героя на слове! За «чем» он ездит к женщинам?
А он – светский человек и в общении с женщинами находит приятность145
. Среди прибывших на фамусовский бал ему встретятся две (про женщин нехорошо говорить – старых) прежних знакомок. Одна (автором представлена как «молодая дама»146) – Наталья Дмитриевна Горич. Она получила от Чацкого комплимент, в Музейном варианте даже более пылкий. Этот факт оценим в меру его реального значения. «Комплиментарные» отношения никого ни к чему не обязывают. И Наталье Дмитриевне приятность общения не помешала присоединиться к версии о сумасшествии Чацкого. Еще у него произошла встреча с графиней-внучкой. Тут Чацкий был холоден, только отвечал на вопросы, притом недружелюбно, в отместку (?) получил клеветнический укол.Чацкий возвращается в Москву с «движениями сердца», которые в нем «ни даль не охладила, / Ни развлечения, ни перемена мест». Нет оснований ставить под сомнение его признание:
Я верю собственным глазам;
Век не встречал, подписку дам,
Что б было ей хоть несколько подобно!
Если бы спросить героя, за что он так пылко полюбил подругу детства, он, при всем его остром уме, пожалуй, не смог бы ответить. Полюбил – и всё. Безотчетно. Иррационально, если такое слово кому-то больше нравится. Полюбил сердцем, которому аргументы не требуются. Приходится заключить, что любовь Чацкого к Софье – типологически – вполне подобна любви Софьи к Молчалину: толчок (безотчетный) от жизни – а далее образ, созданный воображением147
. Софье было даже проще: она высветлила то, что было перед глазами. У Чацкого совсем иная ситуация: он покинул четырнадцатилетнюю девочку – повстречал расцветшую девушку-невесту. Сердечко Чацкого не остыло за годы отсутствия, при виде девушки, которая «похорошела», оно и вовсе затрепетало. Но ведь три года сердце хранило образ: адекватен ли он человеку, сформировавшему свой идеал уже без влияния былого друга? «Чацкий упорно, одержимо видит ту Софью, к которой он ехал, а не ту, к которой приехал. А это – две разные Софьи»148.Есть существенная разница в сходном: Софья облагораживает недостойного человека, Чацкий угадывает незаурядность Софьи; но и он многое рисует себе превратно. Главная ошибка – он не сомневается во взаимной любви, а таковой не случилось.
Какой динамикой чувств сопровождается первая встреча! «Чацкий вбегает к Софье, прямо из дорожного экипажа, не заезжая к себе, горячо целует у ней руку, глядит ей в глаза, радуется свиданию, в надежде найти ответ прежнему чувству – и не находит»149
. У исследователей почему-то не встречалось сомнение: Чацкий к той, с которой играл в детские игры, обращается на «вы», причем наедине (присутствие Лизы не в счет). А если бы на прежнее «ты» (неужели был на «вы» с четырнадцатилетней девочкой?) – сразу между ними существенно сокращалась бы дистанция. Для Софьи, которой прежняя близость уже не нужна, вежливость героя – прямой подарок.