Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума

В кипящий ли Париж, туда ли наконец,Где Тасса не поет уже ночной гребец,Где древних городов под пеплом дремлют мощи,Где кипарисные благоухают рощи,Повсюду я готов. Поедем…

Но так и не дождались поэта ни королевские дворцы Франции, ни красоты вожделенной Италии. В земной судьбе Пушкину определено было странствовать лишь по российским дорогам.

А его близкие друзья – князь Петр Андреевич Вяземский, Елизавета Михайловна Хитрово, урожденная Голенищева-Кутузова, и ее дочери графини Долли Фикельмон и Екатерина Тизенгаузен, княгиня Зинаида Волконская – без особых хлопот коротали промозглые петербургские зимы в Риме и Неаполе, а по весне отправлялись в Венецию. Город-призрак, город-мечту.

Я негой наслажусь на воле,С венециянкою младой,То говорливой, то немой,Плывя в таинственной гондоле…

Вряд ли знал Пушкин, что за столетие до его рождения молодые стольники Юрий Ржевский и Иван Головин, два его прапрадеда (!), обучались в Венеции морским наукам.

В 1820-х годах совершил путешествие по итальянским городам лицейский друг поэта Кюхля – Вильгельм Кюхельбекер. Италия манила Пушкина, дразнила и волновала его поэтическое воображение:

Адриатические волны,

О Брента! нет, увижу вас,И, вдохновенья снова полный,Услышу ваш волшебный глас!

Пожалуй, лишь в Одессе Пушкину удалось почувствовать колорит полуденной Европы, услышать на ее улицах «язык Италии златой»[6]. Кстати, там же ему довелось встретить своего дальнего родственника Михаила Бутурлина, служившего вместе с поэтом в канцелярии графа М.С. Воронцова. Но дружбы с семнадцатилетним «кузеном» не получилось: приехавший из Флоренции молодой Бутурлин, где в то время жила его семья, получил строгий наказ от отца (Дмитрий Петрович Бутурлин, его отец, – известный библиофил, друг родителей поэта и их московский сосед) держаться подальше от вольнодумца Пушкина…

В моих руках Овидиева лира,Счастливая певица красоты…

«Италия… с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска», Италия, страна грез, стала своеобразным некрополем для многих близких Пушкину людей, любивших его и любимых им. Первым этот горестный список открыл лицейский товарищ Николай Корсаков. Он умер юношей, «во цвете лет», во Флоренции в 1820 году, находясь там при русской дипломатической миссии.

В Италии нашла свой последний приют двадцатидвухлетняя красавица Амалия Ризнич, «негоцианка молодая», в которую Пушкин был страстно влюблен в Одессе и чей классический профиль любил рисовать на страницах рукописей.

Под небом голубым страны своей роднойОна томилась, увядала.Увяла наконец, и верно надо мнойМладая тень уже летала.

В романтической Венеции скончалась графиня Долли Фикельмон, одна из умнейших и обаятельнейших женщин пушкинской эпохи. По-прежнему отражается в водах канала фамильный дворец, что на набережной Ле Дзаттере, – палаццо Клари, где еще в наши дни жил правнук графини князь Клари-и-Альдринген. Римский собор Святых Винченцо и Анастазио близ знаменитого фонтана Треви стал усыпальницей «царицы муз и красоты» Зинаиды Волконской. В Вечном Городе умерла от чахотки и похоронена восемнадцатилетняя княжна Прасковья, дочь Петра Вяземского…

Но вот удивительно: единственный в жизни Пушкина юбилей был отмечен в Италии!

Ужель мне скоро тридцать лет?

В тот воскресный день, 26 мая 1829 года, когда Александр Пушкин пешком пробирался по горным тропам Кавказа, куда занесла поэта переменчивая судьба, друзья во Флоренции поднимали бокалы за его здоровье. Сергей Соболевский, посмеиваясь, сообщал в Россию о сем знаменательном событии: «…Я испек весьма изрядно пирог с грибами и съел с Шевыревым (не считая питейного) в честь А.С. Пушкина, вышедшего в оный день на белый свет».

…По странному капризу судьбы и первый в мире памятник Пушкину появился именно в Италии. Мраморную стелу воздвигла княгиня Зинаида Волконская на «Аллее воспоминаний» своей прекрасной римской виллы сразу же, как донеслась из России горькая весть о гибели поэта.

И век мне не видать тебя, великой Рим,Последнею мольбой смягчая рок ужасный,Приближьте хоть мой гроб к Италии прекрасной!..

«Счастливец! он видел Рим и Везувий!» – восторженно восклицал Пушкин, узнав о возвращении в Россию одного из знакомцев.

Семейная одиссея Воронцовых-Вельяминовых