Пустоши Имира

Поначалу ему показалось, что перед ним вставший на задние лапы полярный медведь — много больше и сильнее, чем любой из этих зверей, виденных когда либо стариком. Однако, присмотревшись, он понял, что это существо ближе к людям по своей природе — пусть и не являясь человеком в полном смысле этого слова. Могучее тело покрывала длинная, светлая шерсть, смерзшаяся ото льда, уродливая морда кривилась в мерзкой гримасе, толстые губы угрожающе поднимались, обнажая острые клыки. В серых глазах, налитых кровью, не было и следа каких-либо человеческих чувств — только слепая животная ярость. Но повязка из шкуры неведомого зверя покрывавшая чресла твари и утыканная костяными обломками палица, зажатая в когтистой лапе, доказывали, что это существо было чем-то большим, нежели просто грубым животным.

— Сварунг, Перворожденный,— девушка подошла к чудовищу, погладив поросшее шерстью бедро,— он рожден в те времена, когда и я еще не появилась на свет. Тогда здесь не было людей, а в холмах бродили огромные белые обезьяны, что сражались с чудовищами, чьи кости ты видел в горах. Если ты сможешь сразить его, — ты и впрямь величайший воин, достойный взойти на ложе к Атали. Но ты не сможешь, старик, Сварунг оторвет тебе голову и высосет мозг, он пожрет твое тело, а сердце возложит на алтарь Имира.

— Хватит болтовни, девчонка, — голубые глаза старика, блеснули неожиданно молодым задором, — лучше расступитесь все вы, чтобы дать места твоей макаке, прежде чем я сделаю из ее шкуры бубен.

Сварунг не понял, что говорил старик, но он понял насмешливый тон, с которым он произносил свои угрозы. Он оглушительно взревел, вздымая над головой палицу и ледяные великаны расступились, давая место своему жуткому брату. Исполин рванулся к старику с неожиданной для его роста и веса скоростью, занося палицу, намереваясь одним ударом размозжить пришельцу голову. Старик ловко увернулся, вонзив меч в ногу твари. Гигант зарычал от боли, из раны брызнула кровь. Разъяренный великан двинул свободной лапой и этот слепой удар частично достиг цели — пусть и задетый на излете, старик был сбит с ног. Вновь поднялась и опустилась огромная палица, намереваясь размазать по скалам дерзкого человечка, но она лишь высекла искры из камня— с невероятным для его возраста проворством старик перекатился по земле, вскочил на ноги и, крутанувшись вокруг своей оси, полоснул мечом по шерстистому брюху Сварунга. Гигант взвыл от боли и склонился, пытаясь удержать вываливающиеся из разрезанного живота внутренности. Вновь поднялась и блеснула холодная сталь и уродливая голова чудовища откатилась под ноги к изумленно застывшей красавице. Та отпрянула в сторону, но поскользнулась на камнях, скользких от хлещущей крови и с жалобным криком упала на четвереньки. Прежде чем девушка успела встать, старик ухватил ее за роскошные золотые волосы и грубо вздернул на ноги, приставив лезвие меча к белоснежному горлу.

— Ну, — рыкнул он, обводя взглядом застывших в изумлении исполинов,— кто хочет последовать за Сварунгом? Рядом с его головой теперь ляжет и ее…

Словно в ответ ему меж скал загудел ветер, взметнулась пурга и громом ударил раскатистый смех, прокатившийся по окрестным горам. Что-то ослепительно сверкнуло и старик на миг зажмурил глаза. Когда же он вновь открыл их, вокруг уже не было никого, кроме златовласой красавицы, мягким, неуловимым глазу движением выскользнувшей из под острого меча. Нежные и холодные, словно выточенные изо льда руки обвились вокруг шеи старика.

— Убери свой меч воин, — сказала девушка, — отец сказал свое слово. Ты победил.

* * *

Щель в скале старик раньше не замечал — только сейчас он обнаружил, что за его спиной оказался проход, вполне достаточный, для того, чтобы войти туда двум людям. Точнее одному человеку и одной полубогине. Проход вел дальше, в глухие потемки подземелья, все время петляя. Если бы не девушка, он бы, наверное, давно заблудился. Но вот впереди забрезжил слабый свет, выведший их в большую пещеру. Потолок ее заполняли кристаллы кварца и горного хрусталя. Проникавший сквозь них откуда-то свет создавал удивительное сияние, позволяя старику хорошо разглядеть внутренность пещеры. Пол и стены покрывали причудливые рисунки и узоры, нанесенные охрой и какими-то иными красками. Эти рисунки не могли похвастаться утонченной красотой и филигранным искусством цивилизованных живописцев, но этот недостаток с лихвой покрывался свирепой яростью, которой буквально дышало каждое изображение. Огромные звери раздирали и пожирали друг друга, поросшие шерстью ледяные гиганты сходились в жестоких схватках с могучими людьми со светлыми и рыжими волосами. А над всем этим возвышались пики уже знакомых гор, над которыми смутно угадывалось — набросом, намеком – суровое лицо бородатого великана в рогатом шлеме.