Путь человечества. Истоки богатства и неравенства

Точно так же, если говорить о странах, которые различаются только изначальным уровнем дохода на душу населения и основного капитала, более бедные экономики, начавшие забег позднее, должны постепенно приблизиться к более богатым экономикам, стартовавшим раньше, и таким образом разрыв в доходах этих стран должен в итоге сократиться.

И все же рисунок 15 показывает, что экономики развитых и развивающихся стран не сближаются. Наоборот, разрыв в уровне жизни между регионами за последние два столетия значительно увеличился.

Что же обусловило это великое расхождение? Какие силы мешают некоторым более бедным странам догнать более богатые? Во второй половине ХХ века политики предлагали программы, целью которых было повышение уровня жизни в развивающихся странах, исходя из представления, что технический прогресс и накопление физического и человеческого капитала стимулируют экономический рост. Однако неравенство между странами сохраняется, а потому можно предположить, что эти программы имели ограниченный эффект[185]

. Слишком узкий акцент на наблюдаемых внешних факторах – проявленных диспропорциях, – а не на глубинных причинах, породивших их, не позволяет разработать такую политическую программу, которая помогла бы более бедным странам преодолеть менее заметные, но более устойчивые препятствия, возникающие у них на пути. Эти силы вполне могли создавать барьер, который препятствовал инвестициям, распространению образования и внедрению новых технологий, способствуя неравномерному развитию в мире. Именно эти глубинные причины и препятствия нам необходимо выявить, если мы хотим разгадать загадку неравенства и способствовать глобальному процветанию.

Торговля, колониализм и неравномерное развитие

Девятнадцатый век стал временем значительного роста международной торговли, который был вызван быстрой индустриализацией северо-запада Европы, стимулировался и подпитывался колониализмом и поощрялся снижением торговых барьеров и транспортных расходов. В 1800 году только 2 % мировой продукции продавались на международном рынке. К 1870 году эта доля увеличилась в пять раз и достигла 10 %, к 1900 году – 17 %, а к 1913-му, в канун Первой мировой войны, она составляла 21 %[186]. Хотя международная торговля велась в основном между промышленно развитыми странами, развивающиеся экономики были важным и растущим рынком для экспорта. В тот период оформились отчетливые закономерности: страны Северо-Западной Европы были ярко выраженными экспортерами промышленных товаров, в то время как страны Азии, Латинской Америки и Африки в большинстве своем экспортировали сельскохозяйственную продукцию и сырье[187]

.

Технический прогресс, происходивший в ту эпоху, мог запустить промышленную революцию и без вклада, внесенного ростом международной торговли, но торговля, наряду с эксплуатацией колоний, их природных ресурсов, коренного населения и порабощенных африканцев и их потомков, ускорила темпы индустриализации и роста в странах Западной Европы. Аналогично трехсторонней атлантической торговле, расцвет которой пришелся на предыдущие века, расширение торговли с Азией и Африкой оказало большое влияние на экономику стран Западной Европы. Торговля товарами была прибыльна и сама по себе, но, кроме того, она подпитывала процесс индустриализации сырьем, таким, например, как древесина, каучук и хлопок-сырец, производство которых с применением рабского и принудительного труда обходилось дешево. Тем временем европейские колонии производили такие сельскохозяйственные продукты, как пшеница, рис, сахар и чай, что позволило европейским странам больше специализироваться на производстве промышленных товаров и извлекать выгоду из расширения рынков сбыта своей продукции в колониях[188].

В частности, в Великобритании доля национального хода, полученного от международной торговли, выросла с 10 % в 1780-х до 26 % в 1837–1845 годах и до 51 % в 1909–1913 годах. Экспорт имел решающее значения для жизнеспособности некоторых секторов, особенно хлопковой промышленности, в которой в 1970-х годах около 70 % продукции шло на экспорт[189]. Аналогичные процессы наблюдались и в других европейских экономиках. Доля международной торговли в национальном доходе накануне Первой мировой войны составляла 54 % во Франции, 40 % в Швеции, 38 % в Германии и 34 % в Италии[190].