Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

Осознание кризиса, между тем, возникло не только среди духовенства, но и в среде интеллигенции. В 1901 году в Петербурге открываются Религиозно-философские собрания, на которых начинается диалог интеллигенции и Церкви. Увы, большинство русских либералов отнеслись к деятельности православного духовенства высокомерно и снисходительно, утверждая, что именно «в интеллигенции, теперь неверующей, потенциально скрыт особый тип благочестия и служения» (57, с. 9).

А между тем русские марксисты активно распространяли семена своего учения, причем борьба с религией становится одним из важнейших направлений в их деятельности. В ответ на попытки С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, С. Л. Франка и других представителей интеллигенции обратиться к вере отцов (сборник статей «Вехи») В. И. Ленин в сентябре 1909 года гневно обрушился на попытки богоискательства, утверждая, что «русской буржуазии в ее контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию. Проповедь богостроительства приобрела поэтому общественный, политический характер…» (81, т. 16, с. 30).

В конечном счете злая сила одолела, и лишь тогда открылись у многих «свободомыслящих интеллигентов» глаза. Парадоксальный скептик В. В. Розанов, в течение десятилетий ожесточенно критиковавший Русскую Церковь, прозрел духовно после Октябрьской революции. Он писал в августе 1918 года в предсмертных записках: «Большевики… Большевизм… А позвольте, с 1863 года, и даже с 14 декабря 1825 года… разве с этого времени не началось постоянное, уже ни однажды не задерживаемое, ни однажды не останавливаемое, никогда решительно не одолеваемое – торжество большевизма над умеренными; и беспрерывные победы большевиков, только большевиков, всегда большевиков. Одних и без исключения всегда большевиков» (142, с. 169). Однако не только пагубное влияние анархических, материалистических и либеральных идейных течений углубляло духовную смуту в русском обществе.

К началу XX века нарастал кризис внутри самой Русской Церкви. Двухвековое пребывание ее в качестве государственного «ведомства православного исповедания» привело к появлению элементов казенщины в богослужении, а стеснение социальной активности священнослужителей со стороны власти вызвало тенденцию к простому требоисполнению; получило известность и вовсе неблаговидное поведение нескольких архиереев. Многие газеты и журналы открыто глумились над православным монашеством и требовали закрытия монастырей. Однако звучал и голос Церкви.

На первом Всероссийском съезде монашествующих, состоявшемся в стенах Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в июле 1909 года, во всеуслышание было заявлено, что, во-первых, православные монастыри существуют не на государственный счет, а трудами иноков и доброхотными жертвами верующего православного народа, а во-вторых, определенный упадок монастырей вызван конкретными причинами, которые церковноначалие в силах устранить, дабы вернуть монастыри к святым заветам их основателей – пока не поздно. Епископ Никон (Рождественский) предложил проект обращения съезда ко всей монашествующей братии, в котором, в частности, отмечалось: «Никогда на протяжении почти двух тысяч лет сатана в союзе с миром не воевал столь жестоко на Церковь Божию, как в наше смутное, грешное, гордое время… Никогда злоба врагов человечества не изливала в души людские столько яда богохуления, кощунства, безбожия, разврата духовного и телесного, как теперь. Весь ад, кажется, двинул всех своих союзников на Божию Церковь» (115, с. 269).

Негативные явления породили, с одной стороны, целую поросль деятельных священнослужителей, стремившихся и в существующих рамках возжечь в сердцах своих прихожан огонь веры, а также выступавших за проведение некоторых преобразований в церковном строе, за созыв Поместного Собора, за возрастание самостоятельности Церкви. Но с другой стороны, в среде священнослужителей сформировалось и радикальное течение, выступавшее за решительные перемены в порядке богослужения, за перевод его на русский язык, за полную демократизацию церковного управления. Отсутствие внутреннего единства отчасти ослабляло Церковь и вызывало в памяти слова апостола: время начаться суду с дома Божия…

(1 Пет. 4, 17).

2

Перемены начались уже в марте 1917 года, после победы «бескровной» Февральской революции и отречения императора Николая II. Новая власть ужесточила свое отношение к Православной Церкви.