Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

В Ташкенте еще в январе 1921 года был созван епархиальный съезд для «суда» над архиепископом Туркестанским и Ташкентским Иннокентием (Пустынским). Доктор Войно-Ясенецкий был приглашен в качестве гостя, но не удержался и выступил с большой и взволнованной речью. Глубокая вера, твердость характера, самостоятельность суждений и присущий ему дар живого слова позволили склонить участников съезда в защиту правящего архиерея. По окончании заседания владыка Иннокентий отвел его в сторону и сказал: «Доктор, вам надо быть священником!». «У меня и мысли не было о священстве, – писал позднее Войно-Ясенецкий, – но слова преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв архиерейскими устами, и, минуты не размышляя, сказал: “Хорошо, владыко! Буду священником, если это угодно Богу!”»

В конце января 1921 года состоялось посвящение доктора во диакона, 2 февраля, в праздник Сретения Господня прошла священническая хиротония. Иерей Валентин был назначен четвертым священником в ташкентский собор, ему было поручено произнесение проповедей. Это необыкновенное событие стало сенсацией в городе и в университете, преподаватели и несколько студентов медицинского факультета пришли к профессору-священнику для выражения недоумения. Священник устоял и перед моральным давлением своего окружения. Теперь он не только делал операции в больнице, читал лекции студентам и писал книгу «Очерки гнойной хирургии». Профессор медицины в рясе проповедовал на воскресных службах, выступал на публичных диспутах против отрекшегося от Бога протоиерея Ломакина, на которых к радости слушателей неизменно одерживал вверх.

Спустя два года, в самый разгар богоборческой войны, когда Политбюро ЦК РКП(б) планировало дату судебного процесса над Патриархом Тихоном с расстрельным приговором, когда сотни священнослужителей арестовывались и ссылались, раскол проявился и в Ташкенте. Несколько видных священников примкнули к «обновленцам», многие священники скрылись, нареченный во епископа архимандрит Виссарион был арестован. Напуганный архиепископ Иннокентий тайно, ночью уехал в Москву, надеясь пробраться в Валаамский монастырь. Этот архипастырь из семьи вологодских священнослужителей, закончивший Киевскую Духовную Академию, удостоенный ученой степени магистра богословия, на двадцатом году своего епископского служения презрел завет Иисуса Христа: …пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах {

Ии. 10, 11–13). Как позднее стало известно, в том году владыка Иннокентий примкнул к «обновленчеству»… Но все же владыка Иннокентий успел поставить на церковную свещницу активного отца Валентина.

В обстановке церковной смуты, не обращая внимания на угрозы «обновленцев», священники Валентин Войно-Ясенецкий и Михаил Андреев в мае 1923 года созывают съезд духовенства и мирян, оставшихся верными Патриарху Тихону. И на этом съезде неожиданно отец Валентин был избран на ташкентскую кафедру. В иной стране в иное время повторилась ситуация, случившаяся в 374 году в Медиолане (современный Милан): в разгар ожесточенной борьбы православных с ересью арианства на Медиоланскую кафедру был избран высокообразованный интеллигент и блестящий оратор Амвросий, ставший одним из великих западных отцов Церкви.

Сосланный в Ташкент епископ Андрей (князь Ухтомский) одобрил это избрание и тайно постриг Валентина Феликсовича в монахи с именем Лука в память апостола и евангелиста Луки, бывшего врачом и иконописцем. Тайно же состоялась епископская хиротония (подробно описанная святителем Лукой в воспоминаниях). Она пришлась на 18/31 мая, когда Церковь отмечает память девятнадцати святых мучеников первых веков христианства. Будущий путь был ясен, но владыка Лука его не устрашился.

Он успел отслужить только две архиерейские литургии. 28 мая /10 июня его арестовали. «Я простился с детьми и с Софьей Сергеевной и в первый раз вошел в “черный ворон”… Так положено было начало одиннадцати годам моих тюрем и ссылок», – эпически спокойно вспоминал позднее святитель Лука.

В тюрьме арестованному епископу позволили писать, и он сумел закончить свой труд «Очерки гнойной хирургии». В августе епископа