Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

В. А. Карпинский отмечал противоречия, связанные с известным обособлением работ колхозов и МТС, предлагая для устранения возникающих при этом проблем составлять из МТС и обслуживаемых ею колхозов единый хозяйственный комбинат с общим планом139. Однако эта идея не была реализована ни в какой форме и конфликты на почве взаимоотношений МТС и колхозов долгое время оставались больным местом аграрной экономики.

Наиболее глубокие теоретические разногласия, получившие впоследствии и весьма болезненное практическое воплощение, касались оценки природы сельскохозяйственной кооперации. Спор о ней покинул сферу обсуждения вопроса о том, социалистической ли является кооперация в обращении, и захватил проблему социальной природы производственной кооперации. Удар, нанесенный по взглядам Н. И. Бухарина в связи с осуждением правого уклона, привел к практически полному господству взгляда на кооперацию в обращении как несоциалистическую, могущую превратиться в социалистическую лишь постольку, поскольку она перерастает в производственную140. Но и относительно самой производственной кооперации преобладающим становился взгляд, что любая кооперация, где нет полного обобществления труда и средств производства, является социалистической лишь по организационной форме, в которой происходит переделка мелкотоварного уклада, и борются две тенденции — капиталистическая и социалистическая141

.

Ю. Ларин, например, не считал колхозы социалистическими предприятиями, выдвигая тезис, что они представляют собой промежуточный этап к обобществленным хозяйствам142. Многие экономисты, критически относясь к такой позиции, в то же время полагали, что колхозу еще только предстоит превратиться в предприятие последовательно социалистического типа143. Однако активная пропаганда Ю. Лариным своей позиции144

заставила, видимо, некоторых экономистов более пристально взглянуть на ее теоретическое и практическое значение. Н. Анисимов подверг ее резкой критике, указывая, что в изображении Ю. Ларина получается, будто «социализм находится совершенно вне коллектива и внедряется в лице пролетарского государства в колхоз со стороны»145.

Н. Анисимов считал, что суть коллективизации заключается не в создании крупных хозяйств, облегчающих государству возможность их регулирования, а затем и полного огосударствления, а в том, что она создает социалистические производственные отношения в коллективном хозяйстве146.

Позиция Ю. Ларина, однако, не была плодом только лишь теоретического заблуждения. Она выражала позицию многих работников партийного, советского и хозяйственного аппарата, сознательно или подсознательно рассматривавших создание колхозов лишь как средство облегчения манипулирования экономикой сельского хозяйства со стороны государственных органов, и с подозрением глядевших на колхозников как на бывшую мелкую буржуазию. Эта позиция выросла, разумеется, не на пустом месте, выступая односторонней реакцией на действительные противоречия колхозного движения.

Уровень обобществления в колхозах в 1929 году был еще весьма низким. Около 60% коллективных хозяйств составляли товарищества совместной обработки земли147, где не обобществлялись ни земля, ни другие средства производства. Но и в сельхозартелях стояла «проблема соотношения индивидуального и обобществленного сектора»148

. Существовала возможность деколлективизации обобществленных фондов колхозов, в том числе и тех средств, которые колхозы получали в результате льгот, предоставляемых государством и сельхозкооперацией, если они не фиксировались в неделимых фондах колхозов149. Поэтому столь острым в практическом плане на всем протяжении создания колхозного строя был вопрос о формировании и закреплении неделимых фондов. Накопление неделимых фондов стало рассматриваться как решающий момент в превращении коллективной собственности колхозов в социалистическую150.

Этот краткий обзор ситуации в коллективном движении и его оценок показывает, почему, с одной стороны, сложно было рассчитывать на быстрый рост и укрепление высших форм производственной кооперации, и почему, с другой стороны, переход к этим высшим формам рассматривался как крайне желательный. Дело было не только в том, что именно эти высшие формы должны были закрепить социалистические отношения в деревне. Существовал и непосредственный хозяйственный интерес в переводе деревни на рельсы социалистических отношений, связанный с необходимостью резко поднять производительность сельского хозяйства для обеспечения индустриализации, чего нельзя было добиться на основе мелкокрестьянского производства. «В течение всех последних лет мы в отношении хлебозаготовок и хлебоснабжения идем на грани удовлетворения текущих потребностей, но не имеем ни маневренных фондов, ни необходимого зерна для экспорта», — отмечал В. П. Милютин151.