Путешествие на «Кон-Тики»

Кнюту пришлось как-то раз поневоле плыть вперегонки с акулой. Отплывать в сторону от плота было раз навсегда запрещено — из-за опасности отстать и из-за акул. Но однажды выдался на редкость тихий день, и так как мы только что выловили очередную сопровождавшую нас акулу, то Кнюту разрешили искупаться. Он смело прыгнул в море и проплыл под водой довольно далеко, прежде чем вынырнул, чтобы плыть назад. В этот момент мы обнаружили с мачты, что в глубине позади него появился чей-то длинный силуэт — длиннее самого Кнюта. Соблюдая предельное спокойствие, чтобы избежать паники, мы окликнули Кнюта, и он рванулся к плоту. Но силуэт в воде принадлежал более опытному пловцу, — метнувшись следом, он быстро догонял Кнюта. Они пришли к плоту одновременно. В тот момент, когда Кнют вскинулся на бревно, под самым его животом скользнула шестифутовая акула; она остановилась вплотную к бревну. Мы выдали ей первосортную макрелью голову в награду за то, что она не пустила в ход свои страшные челюсти.

Вообще-то хищный инстинкт акулы пробуждается скорее запахом, нежели видом добычи. Иногда мы ради интереса усаживались на край плота и спускали ноги в воду, — акулы подплывали на расстояние двух-трех футов, а потом спокойно поворачивались к нам спиной. Зато стоило попасть в воду хоть капле крови. — скажем, когда мы чистили рыбу, и острые плавники слетались со всех сторон, словно навозные мухи. Если же мы выбрасывали внутренности акулы, ее сородичи приходили в бешенство и метались кругом в слепой ярости. Акулья печень жадно проглатывалась хищницами, и когда мы после этого опускали ноги в воду, акулы подлетали ракетой и с ходу вонзали зубы в бревно там, где только что белела нога. Вывод: акула акуле рознь, так как поведение акулы целиком определяется ее настроением  в данный момент.

Высшая стадия наших упражнений с акулой заключалась в том, что мы стали ее тянуть за хвост. Говорят, что дергать животных за хвост — недостойный спорт, но это верно только потому, что еще никто не мерялся силой с акулой. Ибо мы убедились, что это весьма волнующий спорт.

Чтобы добраться до хвоста акулы, мы должны были сначала угостить ее лакомым кусочком, ради угощения она готова довольно высоко подскочить из воды. Обычно лакомство подносилось на веревочке, потому что тот, кто хоть раз кормил акулу прямо из рук, навсегда теряет охоту повторять этот фокус. Когда кормишь собаку или ученого медведя, то зверь берёт мясо и грызет и треплет до тех пор, пока не откусит кусок или не вытянет из руки всё целиком. Если же вы держите большую макрель на почтительном расстоянии от акульей морды, акула подпрыгивает, щелкает челюстями... и половины макрели как не бывало, между тем как вы не ощутили и малейшего рывка и только таращите глаза на оставшийся в руках рыбий хвост. Нам самим приходилось немало возиться, чтобы разрезать макрель при помощи ножа; а акула в долю секунды рассекала рыбу, точно машинка для резки колбасы, — роль резака играли молниеносно двигающиеся челюсти, усеянные треугольными зубами.