Путешествие на «Василиске»

Соображай я хоть чуточку быстрее, я отпустила бы усики змея в ту же секунду, как впереди показалась пещера.

Всякий раз, когда змей уходил под воду, я точно знала: если не хватит воздуха, стоит лишь разжать пальцы и поскорее плыть на поверхность. С двумя людьми, вцепившимися в чувствительные усики, змей не желал погружаться слишком глубоко, так что шансы вновь утонуть практически равнялись нулю (опасность последовала бы позже – после того, как освободившийся змей обернется и начнет высматривать меня). Однако ж в пещере было далеко не столь безопасно: всплыть на поверхность я не могла, а змей плыл под самым сводом, пытаясь соскрести со спины нежеланный груз (в чем только чудом не преуспел).

Если предшествовавшие минуты были одним из самых великолепных переживаний в моей жизни, то следующие несколько секунд по праву можно отнести к самым ужасным. Я оказалась перед жутким выбором. Что делать? Отпустить усики и положиться на то, что я успею выбраться из пещеры вовремя? Или остаться верхом на змее в надежде, что он вырвется на открытую воду прежде, чем расшибет меня о каменный свод?

В подобные критические моменты мысли обретают удивительную ясность. Помню, сколь хладнокровно я рассудила, что если даже успею выбраться из пещеры, то, вероятнее всего, воздуха до поверхности мне не хватит. Конечно, на открытой воде можно было надеяться, что меня заметят хоть с одного из трех каноэ (в конце концов, однажды меня уже вернули к жизни), но захлебнувшись в пещере, я, безусловно, была бы обречена.

Все это промелькнуло в голове в считаные мгновения – не более. Нерешительность удержала меня на месте, а затем мы углубились в пещеру так далеко, что надежды выбраться наружу собственными силами исчезли без следа. Теперь единственный шанс остаться в живых представлял собой змей – только он еще мог вынести меня на поверхность, если прежде не сотрет в порошок.

Говоря о надежде, мы часто уподобляем ее лучу света. В данном случае сие оказалось отнюдь не метафорой. В пещере было не так уж темно: солнечный свет проникал внутрь сквозь оставшийся позади вход, причудливо преломляясь во мраке, однако то тут, то там воду пронзали лучи света с других сторон. Кроме того, свет брезжил и впереди. Пещера явно была сквозной.

Рассекая воду огромным телом, змей вырвался наружу, в теплые, неглубокие воды лагуны. Испытывать судьбу и проверять, куда ему придет в голову направиться далее, я не стала. Едва увидев свет над головой, я изо всех сил оттолкнулась ногами от звериного туловища и устремилась к поверхности. Воздух, наполнивший легкие секунду спустя, был неописуемо сладок.

За всем этим я совершенно потеряла из виду Сухайла, но вовсе не потому, что он куда-то исчез – просто мысли были заняты создавшимся положением настолько, что для него в них не осталось ни уголка (признание крайне неприятное, однако абсолютно правдивое). Однако, оглядевшись, я тут же увидела его рядом, в какой-то паре метров от меня. Он жадно хватал ртом воздух, а глаза его были полны страха – ведь еще минуту назад мы оба были на волосок от гибели…

…Угроза коей, кстати, отнюдь не миновала. Разъяренный морской змей был совсем рядом, и действовать следовало без промедлений.

– Скорее! – крикнула я. – Прочь из воды!

К счастью, до суши было рукой подать: слева от выхода из пещеры виднелся довольно пологий склон. В кровь раздирая ладони о коралл – гостеприимного пляжа поблизости как-то не оказалось, – мы выбрались из воды. Местами вокруг росли невысокие кустики, однако привычной вулканической почвы под ногами не наблюдалось, и это подсказывало, что мы не на Кеонге. Сами того не желая, мы нарушили указ, запрещавший нам покидать остров. Но тогда где же мы?

Все еще тяжело дыша, я огляделась. По обе стороны от нас над волнами простерлись коралловые рифы – узкое, почти лишенное растительности кольцо вокруг лагуны, глубины которой едва хватало для змея, все еще рыскавшего неподалеку в поисках столь сильно обозливших его созданий. Внутри кольца возвышался знакомый силуэт вулкана, немилосердно выщербленного множеством оползней. Остров был невелик и, окруженный кораллом, очень напоминал зеленый глазной зрачок…

Сказанное мною далее привести здесь никак невозможно.

Сухайл встревоженно обернулся.

– Что? Что случилось?

Он огляделся так, словно ожидал увидеть морского змея, карабкающегося за нами на сушу.

– Мы на Рауаане, – со смехом, граничившим с истерикой даже по моему собственному мнению, ответила я.

* * *

С виду остров отнюдь не производил впечатления чего-то зловещего. Воды лагуны (там, где их не взбаламутил змей) были прозрачны, словно хрусталь. Над деревьями порхали птицы. Единственной зловещей ноткой могло показаться полное отсутствие следов человеческой жизни, приправленное мыслями о том, что могут сделать с нами наши хозяева-кеонгане по возвращении.

Если оное вообще состоится…