Путешествие начинается

– Авеню Харсбери, двенадцать… Так… Что тут у нас? – бормотал Кевин, пытаясь вернуть самообладание. Он с десяток раз пробежал взглядом по бумагам, прежде чем нашел нужную строчку. Что же происходит? Апокалипсис? Как такое могло произойти, что пассажирские самолеты врезаются в высотные здания? До такого может додуматься разве что законченный псих. Сколько же людей погибло… Неужели это не конец? Что будет дальше?

Уэттс вывалился из фургончика и зашарил в багажном отделении. Ему была нужна небольшая коробочка с сувенирной статуэткой. Вокруг гудели автомобили и сновал перепуганный народ. Все стояло на ушах. Люди побросали все свои дела и с ужасом глядели вверх, на горящие башни.

Кевин нашел коробку и торопливо зашагал по улице, то и дело наталкиваясь на ошарашенных прохожих. Вот он, дом двенадцать. Квартира номер три, первый этаж. Перед тем, как зайти в дом, он еще раз оглянулся на дымящиеся небоскребы. Они были совсем рядом, в нескольких кварталах, и было отчетливо видно, как на этажах пляшут языки пламени. Больше всего сейчас ему хотелось все бросить и бежать куда-нибудь подальше, чтобы не видеть всего этого кошмара. Он никак не мог понять, что происходит. Неужели началась война? Или, может, конец света? Или еще что похуже? Пилоты в один момент обезумели и решили направить свои машины на небоскребы? Может, и правда послать к черту эти посылки и отправиться домой? Уэттс помял в руках коробку и представил лицо мистера Шона. Ему скорее всего, плевать. Что бы ни случилось – даже если бы к статуе Свободы спикировал космический корабль и десантировал на Нью-Йорк орды пришельцев, он все равно бы сказал: «Развози чертовы посылки! Или я вышвырну тебя как паршивого кота!». Нет, нужно продолжать работать. Если станет совсем плохо, если случится что-то еще, более ужасное (хотя нечто более ужасное в данный момент представлялось с трудом) – он бросит все и драпанет куда подальше.

Уэттс глубоко вздохнул и зашел в подъезд. Квартира номер три располагалась почти у самого входа. Кевин постучал в дверь и нервно забарабанил пальцами по коробке. По ту сторону двери было тихо – похоже, никто не собирался отзываться. Уэттс постучал еще раз, более громко и решительно. Открылась соседняя дверь и из проема показалась пожилая женщина, испуганно разглядывающая Кевина.

– Мэм… Я из службы доставки. Вы не знаете, в квартире номер три кто-нибудь есть? Там проживает мистер… э-э… – Уэттс бросил уточняющий взгляд в квитанцию. – Патрик Доммер? У меня для него посылка.

Старушка покачала головой и всхлипнула.

– Он там.

– Мэм?

– Он в башне, – она указала рукой куда-то в сторону улицы, и Кевин почувствовал, как по телу пробежала дрожь.

– О Боже…

– Он работает в Южной башне. Клерком, – по ее щекам побежали слезы. – Сынок, что же происходит? Что же творится?

Уэттс снова уставился в квитанцию. Патрик Доммер. Он сейчас там, в этом горящем небоскребе. С трудом переставляя ноги, Кевин вышел на улицу и встал на тротуаре, вновь направив взгляд на два дымящихся исполинских силуэта. Люди выглядывали из окон, вылезали из машин и как зачарованные глядели туда, где сейчас полыхало пламя и творился самый настоящий ад. В голубое небо, меркнущее от темно-серых клубов дыма, мрачными вымпелами уходящих куда-то вдаль и окрашивающих горизонт пепельным цветом. Все это похоже на какую-то сумасшедшую фантазию, сюжет кошмарного фильма про апокалипсис. Неужели такое бывает на самом деле?

Патрик Доммер. Надеюсь, ты меня слышишь. Пожалуйста, выбирайся оттуда. Надеюсь, ты все еще жив и спасешься из этого адского пекла. Уэттс повторял это как заклинание, глядя на Южную башню. Я должен отдать тебе твою посылку. Я хочу отдать тебе ее лично в руки.

И в этот момент Южная башня вздрогнула и начала стремительно оседать вниз, уменьшаясь и превращаясь в гигантское облако пыли.

Gentle

Lagoon

Солнце заливало своим светом дощатый пол бунгало, превращая его в большое белое пятно. Утренняя свежесть уже почти ушла, уступив место полуденной духоте. Пожалуй, именно сейчас, в ясную хорошую погоду, стоит сделать то, что довлело почти год и заставляло сердце съеживаться в маленький мечущийся комочек.

Ханна глубоко вздохнула и взглянула в окно. Пляж был идеальным – мягкий светлый песок, ленивые волны океана, омывающие побережье, поблёскивающие на солнце и манящие своим вкрадчивым шепотом. Неужели именно сегодня она сделает это? Сумеет ли вообще подойти к воде? Или отложит борьбу со своим страхом на неопределенный срок? Она специально приехала сюда, как только выдалось свободное время, и отступиться сейчас означало слабость и капитуляцию. Она не имеет права быть тряпкой.