Путешествие во времени с хомяком

Набранный вами номер не существует. Пожалуйста, проверьте номер и попробуйте ещё раз.

Так я и поступаю, хоть номер и занесён в память моего телефона: МАМА МОБ.

Набранный вами номер не существует. Пожалуйста, проверьте номер и попробуйте ещё раз.

Я хочу попробовать ещё раз, но мой телефон умирает. У меня сосёт под ложечкой. Всё идёт совсем не так, как я надеялся. Впрочем, не так давно в 1984 году я боялся другого – в том ужасном сценарии развития событий я мог умереть или просто перестать существовать. Так что сейчас я где-то между страхом и надеждой – и это не самое приятное чувство.

Может быть, мама поменяла номер телефона. Возможно, «сеть упала», что бы это ни значило. А скорее всего, проблема в моём мобильном, ведь он проделал длинный путь сквозь пространство и время.

Дедушка Байрон поможет мне разобраться. Он никогда меня не подводил.

Я повторяю и повторяю это по дороге к дому дедушки Байрона, но не могу убедить себя, как ни стараюсь. В глубине души я понимаю: что-то определённо пошло не так.

Смотрите, по идее – исходя из Парадокса убитого дедушки, – я не должен существовать, потому что трагическая случайность оборвала жизнь моего отца в двенадцать лет и стать моим отцом он никак бы не смог.

Но я существую, так что эта часть теории путешествий во времени – полная ерунда. И теперь я боюсь даже думать о том, что ещё может произойти.

Когда я иду по дорожке к дому дедушки Байрона, мои опасения усиливаются. Где его мопед? Почему передняя дверь выкрашена в другой цвет? Куда делись колокольчики, звеневшие раньше над боковой дверью?

Я всё равно нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывает незнакомая женщина, я бормочу: «Извините, перепутал дом», – и быстро ухожу.

Уже поздно, и скоро стемнеет. Я чувствую слабость от голода и хочу пить. Голова идёт кругом, когда я пытаюсь разобраться, что же происходит.

Не поймите меня неправильно. Суть я уловил, как – без всякого сомнения – и вы, а если у вас вдруг не получилось, держите чёткий список.

(Надо заметить, что «чёткий список» – полная противоположность тому, как эти мысли организованы в моей голове. Даже «организованы» – неверное слово. В голове у меня царит полный хаос: выводы и опасения путаются и противоречат друг другу, а вопросы из серии «что если» встают в шумную очередь и толкаются в ней. Но как бы то ни было, приступим.)

1. Когда Пай утонул, многое изменилось. (Отлично. Плавный пуск. Держитесь – дальше будет трясти.)

Итак:

2. Пай не вырос во взрослого мужчину, не встретил мою маму и не стал моим отцом. Из чего следует:

3. Он не умер четыре года назад, а значит:

4. Мама не начала встречаться со Стивом, и мы не съехались с ним и Карли.

Да, с этим я разобрался. Но есть ещё и пятый вывод, который не даёт мне покоя:

5. Значит, дедушка Байрон не переехал из Кальверкота в Блит.

И шестой – я даже боюсь думать об этом, а уж тем более записывать, но мне всё равно придётся, так что:

6. Если Пай умер, когда ему было двенадцать (а он умер, я знаю), то его не могло быть на пляже с дедушкой Байроном и другими индийцами в тот день, когда чуть не утонула моя мама.

Скажу другими словами. Я вообще не понимаю, что я здесь делаю – в этом странном пузыре пространства-времени, где у меня нет ни родителей, ни дома, и где я сам не должен бы существовать. Мало того – в середине девяностых годов прошлого века почти исключительно по моей вине умерла мама, потому что мой папа погиб за десять лет до этого тоже почти исключительно по моей вине.

Поэтому-то я и брожу по улицам, бормоча что-то себе под нос и с трудом сдерживая слёзы, и пытаюсь разрулить пробку из мыслей в своей голове. Я сажусь на низкую стену, снимаю со спины рюкзак и достаю коробку, в которой сидит Алан Ширер. Я разрешаю ему побегать по своим рукам – это всегда вызывает у меня улыбку, а потом опускаю его на землю около лужицы, чтобы он попил. Потом он бегает кругами и лижет свои крошечные ручки (я должен был бы сказать «лапки», но посмотрите на лапы хомяка – они же точно как руки, и говоря про Алана Ширера, я буду называть их именно так).

Я отвлекаюсь на хомяка, и это помогает мне привести мысли в порядок. Знаете, как бывает, когда вы в пробке, а впереди виден просвет – и вот вы доезжаете до него, и весь этот шум и гудение машин остаются позади? Вот так произошло и у меня.

Я сажаю Алана Ширера обратно в коробку и сворачиваю к прибрежной дороге – там можно сесть в автобус до Кальверкота. А потом бегу, отчасти потому, что подходит мой автобус, и отчасти потому, что внезапно понял, куда именно мне нужно попасть.

Глава 73

Уже очень поздно, спустилась тёплая ночь раннего лета, в воздухе стоит слабый солёный запах моря, а я иду по Сэндвью-авеню в Кальверкоте; крошечные домики стали на тридцать лет старше – где-то переоборудован чердак, где-то выросли деревья, – а машины стоят вдоль всей улицы до набережной.