Путевые впечатления. Юг Франции

Редко мне приходилось совершать путешествие, более унылое, чем это, да еще по такой отвратительной дороге. Создавалось впечатление, будто наш возница задался целью держаться подальше от всех городов и деревень. Можно было подумать, что мы путешествуем по дикой стране. Чтобы пообедать, мы остановились в какой-то ужасной лачуге, где нам подали омлет из еще не вылупившихся цыплят и где наш возница переговаривался с крайне неприятного вида людьми, что вызвало у меня подозрения. Мне очень хотелось поделиться этими наблюдениями с моими спутниками, но, помнится, вы уже слышали от меня, что итальянским языком я не владел. Что же касается господина Эрнеста, то манера, которой он ответил на проявленную мною услужливость, не вызывала у меня никакого желания обращаться к нему снова.

Мы двигались все дальше, сударь, и дорога, вместо того чтобы улучшаться, становилась все хуже и хуже. Я не преувеличу, если скажу, что путь наш лежал через настоящую пустыню. В конце концов мы углубились в своего рода ущелье, с одной стороны которого тянулись горы, а с другой несся бурный поток. Все это вызывало тем большие опасения, что быстро сгущалась тьма. Все перестали говорить, даже итальянцы, только время от времени возница осыпал бранью лошадей. Я спросил, далеко ли еще до Сиены, и оказалось, что мы не проехали и полпути.

Я подумал, что если сумею заснуть, то дорога не покажется мне такой невыносимо долгой. Пристроившись как можно уютнее в своем уголке, я закрыл глаза, надеясь привлечь сон. Я даже попытался всхрапывать, но вскоре заметил, что это меня будит, и прекратил использовать такой малодейственный прием.

Говорят, что стоит захотеть, и все получится. Я, сударь, стал живым подтверждением этой истины. Напрягая всю свою волю в течение часа, я в конце концов впал в состояние дремоты, когда восприятие окружающей обстановки еще остается, но способность рассуждать уже утрачена. Не знаю, сколько времени я пробыл в таком состоянии, но внезапно мне показалось, что карета остановилась. Затем вокруг меня началась какая-то суматоха. Я же никак не мог окончательно проснуться, сударь, поскольку сам себя замагнетизировал. Вдруг раздались два пистолетных выстрела. Это было уже чересчур, тем более что пламя почти опалило мне лицо. Я открыл глаза. И что, вы думаете, я увидел, сударь? Дуло моего собственного ружья, упиравшееся мне в грудь. Я тотчас узнал ружье и страшно пожалел, что не разрядил его. На нас напала банда грабителей, кричавших во все горло: «Faccia in terra! Faccia in terra!^[88]

» Я догадался, что они требовали лечь ничком на землю, и поторопился выйти из кареты, но, по-видимому, все же недостаточно быстро, так как один из нападавших нанес мне прикладом сильнейший удар по затылку. К счастью, этот удар не затронул мой мозжечок. Тем не менее я рухнул, ткнувшись носом в землю. Все мои спутники лежали рядом в той же позе, что и я, за исключением господина Эрнеста, сражавшегося как дьявол; однако в конечном счете и он вынужден был подчиниться силе.

Меня обыскали с головы до ног, сударь, залезли даже в мою фланелевую фуфайку; прошу прощения за эти подробности, но я ее всегда ношу. У меня забрали мои сто экю. Я надеялся, что мне удастся спасти свой бриллиантовый перстень, и перевернул его камнем вниз, но, к сожалению, он не обладал волшебным свойством кольца Гигеса. Вы ведь помните, сударь, что когда кольцо Гигеса поворачивали камнем вниз, оно становилось невидимым. Мой бедный перстень обнаружили и забрали его у меня.

Примерно час нас нас снова и снова обыскивали самым непристойным образом; по прошествии этого времени тот, кто выглядел главарем шайки, спросил:

«Есть ли среди этих господ музыкант?»

Вопрос показался странным, и я подумал, что момент этот не самый подходящий, чтобы сообщать о своей профессии.

«Эй, вы слышите меня? — переспросил тот же голос. — Я спрашиваю, господа, есть ли среди вас тот, кто играет на каком-нибудь инструменте?»

«Черт побери! — послышался возглас, и я узнал голос молодого офицера. — Здесь есть господин Луэ: он играет на виолончели».

Как мне хотелось оказаться в эту минуту в ста футах под землей! Я лежал не шевелясь, словно мертвый.

«Ну и кто из них господин Луэ? — вновь раздался голос главаря. — Этот, что ли?»

Он приблизился ко мне, и я почувствовал, как меня хватают за ворот моей охотничьей куртки, встряхивают и ставят на ноги.

«Что вам от меня надо, господа? — спросил я. — Во имя Неба, что вам от меня надо?»

«Да Бог ты мой! — отвечал мне все тот же разбойник. — Ничего, кроме весьма лестного для вас. Вот уж неделю мы ищем повсюду и не можем найти музыканта; это приводит в ярость атамана, но теперь-то он будет в восторге».

«Как? — вскричал я. — Это ради того, чтобы отвести меня к вашему атаману, вы спрашивали меня, умею ли я играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?»

«Конечно».

«И вы разлучите меня с моими спутниками?»

«А что, по-вашему, нам с ними делать? Они же не музыканты!»

«Господа! — вскричал я. — На помощь! Помогите! Вы же не допустите, чтобы они увели меня?!»