Путевые впечатления. Юг Франции

Мы с Жаденом сидели в огромной полутемной зале, у камина, а в нескольких шагах от нас четыре человека чокались при свете тусклой свечи своими стаканами и, смеясь, говорили об убийствах, смерти и крови, обнажая в улыбке свои белые и хищные зубы южан, словно вырванные из челюстей ягуара. Мы вступили на горячую и изнывающую от жажды землю, почва которой так быстро впитывает кровь; ни эта земля, ни ее обитатели не были еще нам знакомы, и эта полуиспанская, полусарацинская натура, требующая длительного изучения, чтобы быть понятой, впервые предстала перед нами. Впечатление было странное. Разумеется, нам нечего было бояться, да мы ничего и не боялись, но невольно рука Жадена потянулась к ружью, а моя — к карабину; расположившись же в своей комнате, по соседству с четырьмя путниками, мы проверили, в порядке ли наше оружие, и поставили его рядом с кроватью.

На следующий день на нас с Жаденом снова посыпались исторические анекдоты о Наполеоне. Как-то раз Бонапарт, оказавшийся в опале после осады Тулона, проезжал Монтелимар вместе со своим братом Жозефом и остановился там, привлеченный красотой местности. В то время он всей душой стремился к покою. На смену его порывам воина пришли замыслы земледельца: солдат решил стать пахарем. Он поинтересовался, не продается ли поблизости какая-нибудь усадьба. Его адресовали к г-ну Грасону, и тот повез его в деревню Босерре, что на местном наречии соответствует слову «Босежур». Ему показали наполовину замок, наполовину ферму, которая давала ежегодно около двух тысяч франков дохода и за которую просили сорок тысяч франков. Поскольку сделка явно была выгодной, Бонапарт тут же за нее ухватился, отправился к нотариусу, занимавшемуся продажей усадьбы, и начал с того, что предложил за нее тридцать пять тысяч франков.

— Не стоит торговаться, — заметил нотариус, — поскольку усадьбу и так продают почти даром; ведь если бы не одно обстоятельство, уменьшающее ее цену, с вас запросили бы не менее шестидесяти или семидесяти тысяч франков.

— И что это за обстоятельство? — поинтересовался Бонапарт. — Мне следует о нем знать, прежде чем обсуждать сделку, ведь, в конце концов, оно может стать для нее непреодолимой помехой.

— О нет, нет, сударь, — ответил нотариус, — не следует опасаться! Вы же не местный, и оно должно быть для вас совершенно безразлично.

— Но все-таки, можно узнать, в чем дело?

— Разумеется: дело в том, что в усадьбе произошло убийство.

— И кто его совершил?

— Некто по имени Бартелеми.

— А кого он убил?

— Своего отца.

— Отцеубийство?! — прошептал Бонапарт, бледнея. — Никогда! Никогда! Уйдем отсюда, Жозеф, уйдем!

Несмотря на все настояния нотариуса, пытавшегося их удержать, молодые люди спешно вернулись в гостиницу и в тот же вечер, продолжая свой путь, уехали в Париж.

Но что было бы с Францией и Европой, если бы Бонапарт купил Босерре?

ОРАНЖ

Выехав из Монтелимара, мы снова двинулись по следам античной истории. По левую руку от нас возвышался Сен-Поль-ле-Труа-Шато, древняя столица трикастинов. Именно здесь в 153 году от основания Рима, собирая свое войско, останавливался галл Белловез, а четыре столетия спустя этот город пересек Ганнибал со своим войском. Август сделал из него колонию, названную им Августа Три-кастинорум, а Плиний причислил его к латинским городам.

Начиная с Монтелимара становится понятно по виду почвы, что ты вступаешь на территорию Юга. Земля здесь более теплых тонов, воздух более прозрачный, а контуры предметов более отчетливые; однако оливковые деревья, когда-то близко подходившие к этому городу, сейчас появляются только у Пон-Сент-Эспри. Самое первое деревцо этого вида, жалкое и чахлое, своего рода часовой, выставленный на передовом посту, а вернее, обреченный на гибель, пытается выжить в окрестностях Л а-Палю, но его и разглядеть трудно, такое оно хилое и растерзанное в своей вечной борьбе с Севером.