Путевые впечатления. В России. Часть первая

Вы не имеете представления, друг мой, что такое порыв ледяного ветра посреди низкой болотистой местности, где нет ни одного дерева, которое противостояло бы его неистовой силе.

Мы продвигались вперед сквозь подвижную воздушную среду, но заполненную такими плотными хлопьями снега, что она, казалось, готова была вот-вот отвердеть и задушить нас меж снежных стен.

Лошади фыркали, ржали и отказывались двигаться дальше. Кучер мог заставить их бежать, лишь пуская в ход кнут. Каждую минуту они отклонялись от пути, что грозило нам расшибиться о береговые скалы.

И тогда с неслыханными усилиями их возвращали на середину реки.

Я знал, что нередко среди бела дня сани, лошади и люди проваливались в пучину в тех местах, где вода никогда не замерзает. Мы тоже могли наткнуться на одну из таких дыр и все в нее провалиться.

Что за ночь, друг мой, что за ночь!

А этот старик, колени которого, прикасаясь к моим, дрожали все сильнее!

Наконец мы остановились. Должно быть, это произошло на расстоянии около льё от Санкт-Петербурга.

Комендант поднялся и подошел ко вторым саням. Четверо солдат уже стояло возле них, держа в руках инструменты, которые им было велено взять с собой.

"Сделайте прорубь во льду", — обратился к ним комендант.

У меня невольно вырвался крик ужаса. Я начал прозревать.

"Ах, вот оно что, — тоном, напоминавшим смех скелета, пробормотал старик, — стало быть, императрица вспомнила обо мне! А я полагал, что она меня забыла".

О какой императрице он говорил? Три императрицы следовали одна за другой: Анна, Елизавета, Екатерина.

Очевидно, бедняге казалось, что он живет во времена одной из них, и ему не было известно даже имя того, кто обрек его на смерть.

Что значила темнота этой ночи по сравнению с мраком его темницы?

Солдаты принялись за работу, они проламывали лед молотами, топорами рубили его на куски и вытаскивали наверх с помощью ломов.

Внезапно они отскочили назад: лед проломился, и выступила вода.

"Выходите!" — произнес комендант, оборачиваясь к старику.

Но приказ был излишним: старик и сам уже вылез из саней.

Став на льду на колени, он молился.

Комендант вполголоса отдал приказ солдатам, а затем возвратился и сел рядом со мной: я не выходил из саней.

Через минуту старик поднялся.

"Я готов", — сказал он.

Солдаты бросились к нему.

Я отвел глаза в сторону, но если и не увидел, то услышал. Услышал, как человеческое тело упало в пучину.

И тут я невольно повернулся.

Старик исчез.

Забыв, что вовсе не мне здесь полагалось распоряжаться, я крикнул кучеру:

"Пошел! Пошел!"

"Стой!" — крикнул комендант.

Сани, уже тронувшиеся с места, остановились.

"Еще не все кончено", — по-французски сказал мне комендант.

"Что мы должны еще делать?" — спросил я.

"Ждать", — ответил он.

Мы прождали полчаса.

"Прорубь покрылась льдом, ваше превосходительство", — сообщил солдат.

"Ты уверен?"

Комендант ударил по льду, затянувшему бездну; лед, в который обратилась вода, был крепким.

"Едем", — распорядился он.

Лошади помчались галопом. Казалось, что их преследовал дух бури.

Менее чем за десять минут мы возвратились в крепость.

Там я снова присоединился к моему провожатому.

"В Красный замок", — сказал он кучеру.

Несколько минут спустя дверь императорских покоев опять открылась передо мной.

Император был на ногах и полностью одет, как это было, когда он принимал меня в первый раз. Он остановился передо мной.

"Ну что?" — спросил он.

"Я видел".

"Ты видел, видел, видел?"

"Взгляните на меня, государь, и у вас не будет сомнений".

Я стоял перед зеркалом и видел в нем свое отражение, но черты моего лица были так искажены и его покрывала такая бледность, что я едва узнавал себя.

Император посмотрел на меня и, молча подойдя к бюро, взял с того самого места, где прежде лежал секретный пакет, вторую бумагу.

"Я дарю тебе, — сказал он, — поместье между Троицким монастырем и Переславлем и пятьсот крестьян. Уезжай сегодня же ночью и никогда не появляйся в Санкт-

Петербурге. Будешь болтать — тебе известно, как я умею наказывать! Иди!"

Уехав, я никогда больше не видел Москвы и ни одной живой душе не рассказывал то, что сейчас рассказал вам.

Такова одна из множества легенд о Петербургской крепости. Вскоре я поведую вам еще одну, более короткую, но не менее страшную.

XXVI. РЕГЕНТСТВО БИРОНА

В нашем очерке о Петре I мы кратко упомянули о рождении двух его дочерей — Анны и Елизаветы.

Анна вышла замуж за принца Гольштейн-Готторпского и имела от него сына, ставшего впоследствии Петром III.

Что же касается Елизаветы, второй дочери Петра, то она, как и ее сестра Анна, являлась вдвойне незаконнорожденной, поскольку была произведена на свет Екатериной I в то время, когда их отец состоял в браке с Евдокией Лопухиной, а мать была замужем за славным драбантом, который только и сделал, что появился и исчез, но, хотя и исчез, все же был жив.