Путевые впечатления. В России. Часть вторая

— Ну что ж, — промолвил Миних, — когда они устанут, настанет наш черед грести.

Его предложение не имело никакого успеха у этой изнеженной молодежи. Императора стали уверять, что положение далеко не безнадежное, что не подобает такому могущественному монарху бежать из своего государства, что не может быть, чтобы вся Россия поднялась против него и что все это восстание, возможно, не имеет иной цели, кроме как приблизить императора к жене.

Император ухватился за эту мысль и, решив добиваться примирения, сошел на берег в Ораниенбауме; он пребывал в убеждении, что от него не требуется ничего другого, как только простить. На берегу, все в слезах, толпились дворцовые слуги; их подавленное состояние вновь пробудило в нем страхи.

Армия императрицы шла на Ораниенбаум.

И тогда император велел оседлать лошадь, чтобы, переодевшись, одному бежать в Польшу. Но Елизавета Воронцова воспротивилась этому решению и заставила изменить его; она убедила императора послать кого-нибудь навстречу императрице и просить у нее разрешения для себя и Воронцовой удалиться в Гольштейн. Напрасно слуги, падая перед ним на колени и умоляюще сложив руки, кричали: "Батюшка, она убьет тебя!"; он их не слушал, а Елизавета велела им удалиться, сказав: "Несчастные, чего ради вы пугаете своего господина?"

Петр III пошел даже дальше того, что предлагала его фаворитка: боясь вызвать ярость наступавших солдат, он приказал разобрать маленькую крепость, служившую для его военных забав, снять пушки с лафетов и положить на землю оружие солдат. Миних, придя в бешенство, пучками вырывал свои седые волосы.

— Если вы не можете умереть, как император, стоя во главе своих войск, государь, — сказал он, — то берите в руки распятие, и мятежники не посмеют тронуть вас. Ну а я возьму на себя сражение.

Однако на этот раз, несомненно потому, что его решение было неудачным, император настоял на нем; но, не потеряв еще надежды, что ему удастся избежать ссылки, он написал Екатерине первое письмо, предлагая ей примирение и раздел власти; императрица даже не ответила на это письмо. Тогда он написал ей второе, в котором умолял простить его, просил назначить ему денежное содержание и разрешить удалиться в Гольштейн.

И тогда она послала ему с генералом Измайловым следующий текст отречения от престола:

"В краткое время правительства моего самодержавного Российским государством самым делом узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы то ни было образом правительства владеть Российским государством. Почему и восчувствовал я внутреннюю оного перемену, наклоняющуюся к падению его целости и к приобретению себе вечного чрез то бесславия. Того ради помыслив, я сам в себе беспристрастно и непринужденно чрез сие заявляю не токмо всему Российскому государству, но и целому свету торжественно, что от правительства Российским государством на весь мой век отрицаюсь, не желая ни самодержавным, ниже иным каким-либо образом правительства во всю жизнь мою в Российском государстве владеть, ниже оного когда-либо или чрез какую-либо помощь себе искать, в чем клятву мою чистосердечную пред Богом и всецелым светом приношу нелицемерно, все сие отрицание написав и подписав моею собственною рукою".

Тому, кто должен был доставить императору текст отречения, было приказано передать Петру III, что императрица окружена людьми настолько ожесточенными против него, что она не отвечает за его жизнь, если он откажется подписать эту бумагу.

Измайлов пришел к императору, сопровождаемый одним лишь преданным слугой, и, поскольку Петр III колебался, заявил:

— Государь, именем императрицы я беру вас под арест.

— Но я сейчас подпишу, — поторопился сказать император.

— Речь идет не только о том, чтобы подписать акт: его надо полностью переписать вашей собственной рукой.

Император вздохнул, взял перо, переписал акт и подписал его.

Он лишь добавил на отдельном листе бумаги такие слова: