Путевые впечатления. В России. Часть вторая

Я схватил шляпу, и мы бросились к двери. Нас ожидала коляска начальника полиции, запряженная тремя крепкими вороными лошадьми; мы сели в нее.

— Гони во весь дух! — крикнул г-н Шетинский.

Посланец, явившийся к нам с сообщением о пожаре,

был уже в седле; он пришпорил лошадь и полетел как молния. Мы последовали за ним.

До того, как мне пришлось проделать эти две версты вместе с начальником полиции, я и представить себе не мог, с какой скоростью может мчаться экипаж, который увлекает за собой скачущая галопом тройка лошадей.

В какой-то миг я если и не испугался, то содрогнулся и у меня перехватило дыхание.

Пока наши лошади бежали по пригородной дороге, покрытой щебнем, нас окружало облако пыли, но стоило нам выехать на ребристую мостовую Москвы, как мы оказались буквально в облаке искр.

Я вцепился в железный поручень дрожек, чтобы не вывалиться. Вне всякого сомнения, начальник полиции хотел покрасоваться передо мной, поскольку он то и дело кричал: "Поскорее! Поскорее!", хотя мне казалось, что быстрее ехать невозможно.

На выезде из Петровского парка мы увидели столб дыма, и поскольку, к счастью, было безветрие, он стоял над местом пожара, будто гигантский зонт.

По мере нашего приближения к месту происшествия толпа становилась все гуще, но офицер, который мчался впереди нас и от которого мы отставали только на корпус лошади, кричал:

— Дорогу начальнику полиции!

И тех, кто при звуке этого грозного имени не спешил посторониться, он награждал ударами кнута.

Грохот, который мы производили, бешеная скорость, с какой мы мчались, и окрики нашего курьера привлекали к нам все взгляды; люди освобождали нам дорогу, как это делают при виде смерча, урагана, лавины.

Словно молния между двумя тучами пролетели мы между двумя рядами живого частокола. У меня все время было ощущение, что мы вот-вот кого-нибудь раздавим, но наши дрожки не коснулись даже чьей-нибудь одежды.

Не прошло и пяти минут, как мы оказались у места пожара.

Наши лошади остановились, дрожа и оседая на подгибающихся коленях.

— Прыгайте! — приказал мне г-н Шетинский. — Я не отвечаю за упряжку.

И в самом деле, лошади, извергая из ноздрей пар, чуть ли не огонь, встали на дыбы, как кони Ипполита.

Но мы уже были на земле.

Кучер круто развернул дрожки на месте и умчался.

Горел целый квартал. На протяжении почти двухсот метров дома, включая и те, что выходили на боковые переулки, были объяты пламенем.

К счастью, улица, на которую выходил этот сплошной пылающий фасад, была шириной в пятнадцать — двадцать метров.

Но справа и слева дело обстояло хуже: горящий квартал был отделен от соседних лишь переулками шагов пятнадцать в ширину. Эти два переулка были единственными проходами, позволявшими бороться с пожаром, наступая на него с тыла.

Начальник полиции приготовился ринуться в один из этих проходов.

— Куда вы? — спросил я.

— Вы же видите, — ответил он.

— Вы намереваетесь пройти по этому переулку?

— Приходится! Ждите меня здесь.

— Как бы не так! Я иду с вами.

— Зачем? У вас нет в этом никакой надобности.

— Хочу посмотреть. Если пройдете вы, пройду и я.

— Вы твердо решили?

— Тогда держитесь за перевязь моей сабли и не отставайте.

Я ухватился за его перевязь, и мы устремились вперед.

В течение нескольких секунд я ничего, кроме огня, не видел и ничем, кроме огня, не дышал; мне казалось, что я вот-вот задохнусь, и, пошатываясь, я хватал воздух ртом.

К счастью, по правую сторону от нас оказалась какая-то улица, и начальник полиции бросился туда.

Тяжело дыша, я рухнул на первое попавшееся бревно.

— Не вернуться ли вам за шляпой? — смеясь, поинтересовался начальник полиции.

И в самом деле, я обнаружил, что, пока мы пробирались сквозь огонь, шляпа слетела у меня с головы.

— Ну уж нет, — ответил я. — Пусть лучше остается там, где она есть. А вот стакан воды я бы выпил, исключительно ради того, чтобы загасить пламя, которого я наглотался.

— Воды! — крикнул начальник полиции.

От одной из групп, наблюдавших за пожаром, отделилась женщина: она вошла в дом, вышла оттуда с кружкой и поднесла ее мне.

Никогда ни капское, ни токайское вина не казались мне такими вкусными, как эта вода.

Пока я пил, до нас донесся какой-то грохот, напоминавший раскаты грома, — это приехали пожарные.

Поскольку пожары в Москве случаются весьма часто, пожарная служба поставлена тут достаточно хорошо.

Москва разделена на двадцать одну часть, и в каждой есть своя пожарная команда.

На площадке колокольни, самой высокой в части, постоянно дежурит человек, наблюдая, не начался ли где-нибудь пожар.

Стоит только показаться огню, как этот человек приводит в движение некую систему шаров, своего рода набор телеграфных знаков, с помощью которой оповещают не только о самом бедствии, но и о том, где оно происходит.

Получив оповещение, пожарные тотчас запрягают повозки с насосами и направляются к месту происшествия.

Пожарные прибыли; но, хотя они и не потеряли ни минуты, огонь был проворнее их.

Пожар начался в деревянной гостинице, и вызван он был неосторожностью ломового извозчика, который закурил во дворе, полном соломы.