Пути непроглядные

За деревней Игре свернула с тропы и, миновав густые заросли тростника, выехала к ручью, быстрому и звонкому, с совершенно прозрачной водой и каменистым дном. После краткой остановки двинулись дальше вдоль берега, вверх по течению. Ручей весело звенел и переливался, выбегая на открытое пространство, терялся в зарослях травы и один раз исчез под каменной россыпью, но снова появился по другую ее сторону. Вместе с ним путники вступили под своды леса и с ним погрузились в чащу, действительно похожую на заколдованное место из древних сказаний, обиталище богов, чудовищ и дрейвов. Могучие дубы, украшенные кустами омелы, стояли здесь молчаливыми исполинами. В зарослях двигались неясные тени, тут же исчезавшие, стоило только посмотреть в их сторону. Неправдоподобно большие вороны вдруг с резким криком срывались с ветвей над самой головой, заставляя вздрагивать и людей, и лошадей. Рольван украдкой поеживался и старался не спускать глаз с Игре.

С нею происходило что-то – какая-то перемена, он не мог этого понять, лишь знал, чувствовал, что ничего хорошего от этой перемены ждать не следует. Усталая путница, исхудавшая, замученная потерями и непосильным своим колдовством, подозрительная и злая, с каждым новым шагом своей кобылы расправляла плечи, как будто отбрасывала давивший на них груз. Как будто все случившиеся с тех пор, как Рольван впервые встретил ее в тот проклятый день перед Валлем, больше не имело никакого значения. Глупости, сказал он себе, привычка фантазировать до добра не доводит. Но Игре ехала по лесу с гордо поднятой головой – тидира, вступающая в свой замок. Невеста, идущая под венец. Дрейвка, готовая явиться перед лицо своих богов.

Рольван был с нею в древнем святилище, видел ее взывавшей к богам и проклинавшей богов, но ничего подобного он даже представить себе не мог. Это была чужая, незнакомая Игре, и он с пронзительной болью в груди осознавал: все, что связывало их – лишь кровь, страх и опасности, борьба и бесконечная дорога. Во всем этом не было ничего, о чем она не мечтала бы забыть. Он уже поверил было, что сможет заслужить ее прощение и потом, когда-нибудь, добиться ее любви. Он был готов ждать и бороться, выполнять все ее желания и рисковать для нее жизнью, но он не учел одного – Игре ничего из этого не было нужно. Отчаянный план, что пришедший ему на ум бессонной ночью в доме Аски, остался теперь единственной его надеждой.

Они переночевали на берегу все того же ручья, слушая неумолчное пение воды, и всю ночь Рольвану казалось – еще немного, и он различит в этом пении слова. Недобрые слова, которые совсем ему не понравятся. Игре молчала и выглядела еще более отчужденной, чем прежде. К еде она не притронулась. Наутро с первым светом оседлали лошадей и еще до полудня выехали к тому месту, из которого брал свое начало ручей.

На первый взгляд ничего особенного – бегущий с нагромождения замшелых валунов маленький звонкий водопад, заботливо выложенное камнями углубление в земле, словно круглая чаша, в которую бьют солнечные лучи и отражаются ветви растущего у самого края орехового куста.

Рольван сощурился, и рассеянные в воздухе капли сложились в радужный мостик через водопад. Он отвернулся и увидел плоский камень с углублением, со знакомым уже рисунком из квадратов и старые, въевшиеся в камень следы крови. Жертвенник. Невысокий холм, у подножия которого они стояли, был похож на поросший частым кустарником череп. Лес поднимался вокруг неприступной стеной, но на самом холме деревьев не было, кроме старого, засохшего от времени дуба и молодого побега у его корней. От источника вверх по склону, минуя жертвенник, поднималась аккуратно выложенная светлым камнем дорожка.

Игре с сияющими глазами спрыгнула на землю возле жертвенника. Рольван уже почти забыл, как звучит ее голос.

– Эйр-Дан, – сказала она. – Святой источник.

– То самое место…

– Да, – сказала она. – Ты должен уехать, ты обещал!

Три дня назад она не желала больше иметь дела с богами, не желала приезжать сюда. Сейчас ее лицо светилось нетерпением и радостью, как перед долгожданным свиданием. А он, глупец, еще ревновал ее к старухе Аске!

– Игре, – слова получились беспомощными, такими же, каким чувствовал себя он сам. – Как ты будешь здесь одна? Только не говори, что это не мое дело!

Игре ответила без прежней напряженности, даже с улыбкой – так улыбаются нежеланному собеседнику, надеясь поскорей отправить его восвояси:

– Там, – она указала куда-то вверх по склону, – есть все, что нужно.

Рольван молча спешился и пошел вверх по тропе. Плоские камни, обкатанные водой, были, видимо, вынуты когда-то со дна ручья. Заботливая рука какого-то из отшельников выложила ими путь к жилищу, где он прятался от ненастья и ждал появления своих богов. Каменная дорожка взбегала на вершину, минуя сухое дерево, и подобием неровных ступеней спускалась вновь по другую сторону холма, заканчиваясь перед открытым входом – темной дырой в крутом склоне, укрепленной деревянными распорками, чтобы не осыпалась. Пригнувшись, Рольван вошел во внутренность грота.