Раба любви и другие киносценарии

Туркменский амир Курбан сидел на войлочной кошме и ел абрикосы, в то время как цирюльник брил ему бороду. Связанных Тимура и Альджан привели и поставили перед ним. Туркменский амир, ничего не говоря, продолжал есть. Так в молчании прошло несколько минут.

— В тюрьму, — сказал он.

Тимура и его жену поволокли и втолкнули в темную яму.

Туркменская яма-тюрьма. Рассвет.

Тимур делает зарубки камнем на стене.

— Скоро уже два месяца, как мы томимся в этой кишащей паразитами яме, — говорит Тимур.

— Солнце бывает здесь только ранним утром, — говорит Альджан. — Маленький луч ненадолго освещает край стены, я всегда жду этого момента, он длится недолго. Мне хочется хотя бы перед смертью увидеть солнце. От темноты кожа у меня стала, как киноварь. И от паразитов чешется тело.

Тимур сидит, сжав голову руками.

— Надо вырваться отсюда, говорит он. — Выбраться любой ценой. Вчера один из стражников, которому я обещал щедрую награду за помощь, не дал мне никакого ответа, но и не ругался...

Слышны шаги, в дыру просовывается голова стражника.

— Эй, что ты разболтался?

— Подумай о награде, которую я тебе обещал, — говорит Тимур, — принеси лестницу...

— Я могу принести веревку, на которой тебя повесят! — и стражник захохотал, позвал других стражников, чтобы посмеяться вместе.

— Проклятый, — говорит Тимур, отходя от дыры. — Проклятые жеватели опиума! Плуты! Паразиты! Бог задумал мир как прекрасный рай! Но мир этот попал в руки еретиков. Все прекрасные страны на свете перешли в руки еретиков, отступников или неверных: Индустан, Китай, Персия, Россия, Греция, Рим — всё, всё в руках еретиков! А наша любимая родина Туран в руках отступника Туглука и его глупого сына! Но я клянусь, Альджан, мы выберемся отсюда! Отсюда! — закричал он совсем громко, в лихорадке блестя глазами. — Из этой смрадной ямы начнется мое движение к власти над миром!..

— Эй, — просунулась в дыру голова стражника. — Если ты будешь кричать, то я пущу к тебе скорпионов.

— Принеси лестницу! Ты станешь богатым человеком, — говорит Тимур.

— Может быть, тебе еще принести коврик, чтобы ты подкрепился на нем?! Подать куски нежного мяса козленка, жареных кур, яйца, мягкие, как задница?! А? Принести тебе все это, а? Ты, висельник! — и он опять захохотал.

Альджан подошла, обняла Тимура, они уселись на камень. Тимур положил ей голову на плечо и закрыл глаза.

— Эй! — позвал кто-то. — Эй-й...

В дыру смотрел молодой стражник.

— Возьмите! — и меч вонзился в землю недалеко от ног Тимура. Послышался шорох — это упала лестница.

— Свершилось, — сказал Тимур. — Это рука бога...

По веревочной лестнице Альджан и Тимур поднялись наверх.

Стражники играли в кости, когда Тимур неожиданно появился перед ними.

Двор тюрьмы. Рассвет.

— Я сейчас пройду мимо вас, и никто не двинется из страха за свой живот. Не пытайтесь преградить мне дорогу, слышите? Кто из караульных решится преградить мне дорогу? Кто хочет, чтобы мой меч оказался у него в кишках?

Стражники, загипнотизированные, не шевелятся.

Держа Альджан за руку, Тимур вышел на улицу. Вокруг были слышны крики: «Бежал! Бежал!»

Тимур пошел по улице, народ расступался перед ним. Он зашел к хану Курбану.

Шатер Курбана. Рассвет.

— Амир Тимур, — сказал Курбан, — я собирался освободить тебя сам, потому что получил два письма от своего брата. В первом письме он пишет, что если ты посетишь меня, чтобы я принял тебя с надлежащим почетом. Но нехорошие люди не передали мне первого письма. Я узнал о нем только из второго письма, которое получил сегодня.

— Кто эти нехорошие люди? — спросил Тимур.

— Амир Хусейн, — сказал Курбан. — Он передал мне только письмо, в котором брат просит принять его, Хусейна, хорошо, а письмо насчет тебя он мне не передал.

— Это неправда! — крикнула Альджан.

— Правда! — оказал Тимур. — Твой брат коварен и подл. Он знал, что я сижу в тюрьме, и не сделал никакой попытки выручить меня, несмотря на то что я сижу с тобой, с его сестрой!

— Я дам тебе своего коня и двенадцать всадников для сопровождения, — сказал Курбан.

Степь. Утро.

Горячий солнечный день. Тимур сидит в тени, прислонившись к полуразрушенной стене. Он привстал, смотрит, как муравей пытается забраться на стену: взберется немного, упадет вниз, потом опять взберется, доберется доверху, опять упадет.

— Тимур, — позвал его Саид.

— Тише! — шепотом сказал Тимур. — Этот маленький муравей и слепой, и хромой, но упорством и настойчивостью достиг все-таки своей цели. Упорству и настойчивости надо учиться не у львов и орлов, а у маленьких насекомых...

Подошли и другие спутники Тимура.

— Но сейчас нам надо уходить! — сказал Саид. — Здесь нельзя долго оставаться, сюда идут монголы, а у нас всего пятьдесят конных, остальные пешие!

Движется отряд Тимура, впереди всадники, позади пешие.

— Табун лошадей, — говорит Саид. — Захватим!

— Мы не в туркменских степях, — отвечает Тимур, — и я не занимаюсь грабежом!

Отряд подъезжает ближе. Хозяева табуна узнают Тимура и кланяются ему.