Работорговец (Русские рабыни - 1)

Как же все-таки каждый день похож на отдельно прожитую жизнь! Просыпаешься как рождаешься, с утра предполагаешь что-то сделать, но не знаешь, получится ли, а когда получается, то замечаешь, что не совсем так, а может, и совсем не так, как задумывал, а потом приходит вечер, приходит усталость, а вместе с усталостью такой ерундой начинает казаться то вроде бы значимое, важное, что ты совершил днем, а потом резко, почти всегда неожиданно накатывает ночь, и с нею -- сон, черный как смерть, сон без сновидений, а если и есть сновидения, то это все равно скорее часть потустороннего, чем реального, случившегося с тобой при свете дня.

Вот и Мезенцев вчера еще ходил в отстиранной матерью коричневой куртке, кепчонке, еще вчера птицей прыгал по балконам и рисковал попасть под пулю, а сегодня уже сидел на дежурстве в теплой, сухой до щекотного ощущения пыли в носу комнате в опорном пункте, сидел в новой с утра полученной на складе серо-стальной по цвету полевой форме и ощущал легкую неприязнь к самому себе. Он не знал, откуда она: то ли от того, что "упаковался" в милицейскую форму и уже одним этим как бы изменил своей прежней, морпеховской, то ли от того, что смалодушничал вчера и все-таки отпустил Конышеву, то ли от того, что дежурство оказывалось таким скучным и никчемным занятием.

Никто на прием к нему не рвался, а телефонных звонков за час с лишком было всего два. Сначала пожаловались на крыс в продмаге, потом -- на невывоз мусорных баков со двора. По первому звонку он вызвал из санэпидстанции бабульку, которая заботливо посыпала углы складских помещений отравленным зерном. По второму -- "пробил" звонком "наверх", в мэрию, мусоросборник. И тут же подумал, глядя на машину, загружающую переполненные баки в свое чрево, что и первое, и второе вполне могли бы сделать и без него, участкового, но, видно, так уж мы устроены, что ищем на кого переложить груз вместо того, чтобы везти его самому.

И теперь Мезенцев ожидал звонка о перегоревшей в подъезде лампочке или о не пришедшем рейсовом автобусе. Почему-то ни о пьяных драках, которых в поселке всегда хватало, ни о грабежах по домам и подвалам сегодня никто не докладывал. Может, оттого, что они стали слишком привычны, а, может, оттого, что толку от этих докладов в милицию не было никакого.

Мезенцев уже в который раз с интересом осмотрел свою новенькую полевую форму: брюки, заправленные в краги-полусапожки, маленькие погончики с тремя крошечными алюминиевыми звездочками, висящий на гвозде бушлат с воротником из "чебурашки", то есть из искусственного меха, фуражку с кокардой, так похожей на армейскую авиационную, но только без звезды. Осмотрел кабинет, казавшийся серым и мрачным, и подумал, что нужно обязательно перекрасить сейф, полы и стены, повесить шторы, а на стены -схему участка и пару грозных графиков. Кабинет просил, умолял, чтобы им занялись. Оттого, что Мезенцев отдал все бутылки из шкафа и ящиков стола бомжу, сидящему на вечном приколе у продмага, комната все-таки лучше не стала.

На столе, кроме телефона, ничего не было, если не считать пачки газет. Их оставил почитать Шкворец. Газет было так много, что Мезенцев даже зауважал умного Шкворца. Он бы сам столько перечитать не смог. Сегодня Шкворец заступал с трех, поэтому свежих газет не было. Только вчерашние, позавчерашние, а то и вообще с прошлого месяца.

Мезенцев меньше всего хотел читать, но звонков все не было, и он развернул верхнюю из газет. Она была столичной, молодежной и, кажется, до невозможности тиражной. В глазах зарябило от мелких строчек объявлений: "Наши девочки обеспечат массаж на дому", "Если вам нравятся блондинки и вам скучно, позвоните нам", "Сауна, солярий, эрот. массаж", "Интим. услуги". Отложил в сторону, взял наугад следующий номер. Газета -- посолиднее, посерьезнее, помрачнее. "Проститутки из Украины пользуются большой популярностью на Западе". Заметка была небольшой, но, наверное, если Украину заменить на Россию, то это тоже оказалось бы недалеко от истины. Хотя бы потому, что ниже, подвалом, стоял материал о наших дурехах, выезжающих в Штаты по объявлениям служб знакомств и оказывающихся на правах рабынь. Заметка в третьей газете была уже интереснее. Оказывается, и из Штатов в Москву на заработки в крутые отели приезжают жрицы любви. Вроде обмена делегациями. Небось одна их дама -- на сотню наших, освежающих собою краснофонарные улицы Парижа, Гамбурга и прочих городов и городишек. "Набор в танцгруппу для выступления в ночных казино Зап. Евр. и др. стран". Ого, значит, не один Пеклушин этим промышляет! Значит, и в Москве? Нет, газета была почему-то санкт-петербургской. Мезенцев подивился, по какому принципу подбирал их Шкворец. Неужели по тому же, что уловил он?