Радуга тяготения

И он, шатаясь, встает, подходит к двери товарного вагона, ползущего в горку. Отодвигает дверь, выскальзывает – действуй, действуй, – и взбирается по лесенке на крышу. В футе от его лица в воздухе повис двойной ряд блистающих зубов. Этого только не хватало. Майор Клёви из Артиллерийско-технической службы американских сухопутных сил, главный у «Каналий Клёви», наикрутейшей команды техразведки во всей, блядь, Зоне, мистер. Ленитроп может называть его Дуэйном, если хочет.

– Мумба-юмба, мумба-юмба! Прям в соседнем вагоне стая африканских зайцев – лови! Йи-ха!

– Погодь, – грит Ленитроп, – я, по-моему, заснул, что ли.

Ноги мерзнут. Ну и жирный этот Клёви. Штаны запиханы в блестящие армейские башмаки, валы жира свисают над плетеным ремнем, на котором болтаются черные очки и.45-й, роговая оправа, волосы зализаны назад, глаза – как предохранительные клапаны, выскакивают на тебя – вот как теперь, – едва чересчур повышается давление в башке.

Клёви словил попутку – летел на «P-47» из Парижа до самого Касселя, подцепился к этому вот поезду западнее Хайлигенштадта. Как и Ник Шлакобери, направляется в «Миттельверке». Надо сговориться с кем-то из «генерал-электрикова» проекта «Гермес». Из-за этих негритосов по соседству нервничает будь здоров.

– Вам, ребята, сюжетец в самый раз. Народ дома предупредить.

– Солдатня?

– Бля, нет. Фрицы. Юго-Западная Африка. Что-то такое. Ты что хочешь сказать – не в курсе? Да ладно. Ой. Асейная разведка ничё не ведает, хахах, чур, без обид. Я думал, весь мир в курсах. – Далее следует зловещее сказанье – ВЕГСЭВ такое сочиняет, Геббельсова-то головокружительная фантазия доводила его не дальше Альпийских Редутов и всякого подобного, – о плане Гитлера создать нацистскую империю в черной Африке – сорвалось, когда Кровавый Паттон преподнес Роммелю на блюдечке его же сраку. – «Вот ваша жопа, генерал». «Ach du lieber! Mein Arsch![159] ААА…» – хахаха… – комически хватается за седалище обширных брюк. Короче, у черных кадров в Африке будущего нет, остались в Германии правительствами-в-изгнании, которых никто не признаёт, как-то сплыли в германскую артиллерию и вскоре выучились на ракетных техников. А теперь шляются на свободе. Дикари. Не интернированы как ВП – насколько Клёви знает, даже не разоружены. – Мало нам париться из-за русских, лягушатников, асеев – эй, прости, друган. Так у нас теперь еще не просто негритосы, а негритосные фрицы. Ну ебть. В День победы в какую ракету ни плюнь – возле каждой негритос ошивается. Но ты ж понимаешь, сплошь мумба-юмбаных батарей не бывает. Даже фрицы не могут настолько

умом двинуться! Одна батарея – 81 человек, плюс поддержка, плюс пусковая бригада, энергообеспечение, топливо, топография – кореш, да это ж толпа негритосов, все одной стаей. И вот что́ – они до сих пор рассредоточены? Разнюхаешь – и у тебя в кармане сенсация, друг. Потому как если они вместе сползаются – о, тогда у нас ба-альшие неприятности! В том вагоне десятка два, если не больше, – ты глянь, вон они. Да и-и едут в Нордхаузен, друган! – Жирный палец тычет в грудь на каждом слове. – А? Чего это они удумали, ты как считаешь? Знаешь, как я считаю? У них есть план. Ага. Я думаю, ракеты. Не спрашивай, как, я просто сердцем чую. И-и, знаешь ли, это крайне

опасно. Им доверять нельзя – с ракетами-то? Да они ж как дети. Мозг еще меньше.

– Однако наше терпение, – подсказывает ровный голос из темноты, – терпение наше громадно, хотя, пожалуй, и не безгранично.

С этими словами высокий африканец с императорской бородкой подходит и хватает жирного американца – тот успевает лишь коротко взвизгнуть и вылетает за борт. Ленитроп с африканцем смотрят, как майор катится по насыпи, подпрыгивая и размахивая руками и ногами, а затем исчезает из виду. На склонах толпятся пихты. Гребешок месяца всплыл над зубчатым гребнем холма.

Новоприбывший по-английски представляется оберстом Энцианом из Шварцкоммандо. Извиняется за вспыльчивость, замечает у Ленитропа нарукавную повязку, отказывает в интервью, не успевает тот и рта раскрыть.

– Нет никакого сюжета. Мы перемещенные, как и все.

– Я так понял, майор переживает, что вы едете в Нордхаузен.

– Клёви у нас кровушки еще попьет, что и говорить. Но от него проблем меньше, чем… – Вглядывается в Ленитропа. – Хмм. Вы правда военный корреспондент?

– Нет.

– Я бы решил, свободный агент.

– Насчет «свободного» не уверен, оберст.

– Но вы же свободны. И все мы тоже. Вот увидите. Скоро уже. – Он отступает по хребту вагона, машет на прощанье по-немецки, будто подманивает. – Скоро…

Ленитроп сидит на крыше, растирает голые ступни. Друг? Доброе знамение? Черные ракетчики? Что за лабуда ненормальная?