Радуга тяготения

– «Роняй мыло»? – К тонкой перегородке подскакивает Сэмми Гильберт-Пространс, высовывает нос за край – поглядеть.

– Любопытные соседские носы, – замечает немецкий режиссер Герхардт фон Гёлль. – Это вообще когда-нибудь прекратится?

– Здрассьте, Апереткин, – кивает черный, которого Пират не узнаёт, – похоже, у нас с вами галстуки старой школы. – Что это, кто все эти… Его зовут Сен-Жюст Блеваут. – Почти на всем Протяжении Фирма пыталась внедрить меня в Шварцкоммандо. Других желающих внедриться я не наблюдал. Звучит несколько параноично, но мне кажется, я был один такой…

Столь прямое нарушение безопасности, если это и впрямь оно, Пирата несколько обескураживает.

– А вы бы не могли… ну, предоставить мне оперсводку касаемо всего этого?

– О, Джеффри. Ох матушки. – Это Сэмми Гильберт-Пространс возвращается, понаблюдав за шалостями в душевой, качает головой, задирает подбородок, припухшие левантийские глаза устремлены вдоль носа. – Джеффри, к тому времени, как вы получите хоть какую

сводку, все это изменится. Можем для вас укоротить их, насколько захотите, но вы так потеряете в детализации, что оно того не будет стоить, честное слово. Вы посмотрите вокруг, Джеффри. Хорошенько посмотрите и увидите, кто тут.

Пират с изумлением замечает, как подтянут сэр Стивен Додсон-Груз – тот в жизни так не выглядел. Мужик активно в покое – как добрый самурай, – всякий раз, вступая с Ними в бой, искренне рассчитывает погибнуть, без страха или сожалений. Поразительная в нем перемена. Пират начинает надеяться на лучшее и для себя.

– Когда вы обратились? – Он знает, что сэра Стивена вопрос не оскорбит. – Как это произошло?

– Ох нет, пусть уж этот вас не обманет? – эт-то еще кто такой, с сальным помпадуром, зачесанным так, будто вторая морда воздвиглась над той, в которой читается наклепанная, отбитая душа бойца, который не только умышленно играл на ринге в поддавки, но и мучительно раздумывал о них, падая в нокдаун. Это Джеремия («Милосердный») Воррец, известный политический стукач из Пембрука. – Нет, наш малышок Стиви пока не вполне готов к святости, не так ли, мой добрый старина? – Хлопая его игриво – точно в клубе – по щеке: – Э? э? э?

– Ну ток ессь мня кинут к таким, как вы, – сварливо отвечает рыцарь. Хотя трудно сказать, кто тут кого провоцирует, ибо Милосердный Воррец вдруг запевает песню, и как же фигово он поет, надо сказать, не делает чести своему народу…

Помолись за обычного дятла:Он из тех же ворот, что и тыыыыыы —И потише урлакай,Стать душманом мог всякий:От Килкенни до Кью их – гурты…И когда ляжешь под одеялко,

Помолись за его благодать:Так ли это чревато —Жить за пригоршни злата,Впрямь ли лучше всю жизнь пров, зды-хать?

– Даже не знаю, понравится ли мне здесь, – Пират, в коем растет неприятное подозрение, нервно озирается.

– Хуже всего стыд, – сообщает ему сэр Стивен. – Его перебарывать. Затем следующий шаг – ну, я говорю, как бывалый, хотя вообще-то добрался лишь досюда, переступил через стыд. В данный момент я работаю над упражнением «Природа Свободы» – ну, понимаете, задаюсь вопросом, действительно ли хоть какие-то

мои действия были моими, или же я всегда выполнял то, чего хотелось Им… вне зависимости от того, во что я верю, изволите ли видеть… Мне для размышления подбросили старую задачку: Радиоуправление-Вживленное-В-Голову-При-Рождении – видимо, что-то вроде коана. Она меня доводит до полного безумия, истинная клиника. Я склонен считать, что такова и была задача. И кто знает, что дальше? Боже праведный. Этого я, разумеется, не выясню, пока не справлюсь с нынешней… Не хотелось бы, конечно, вас прямо с порога обескураживать…

– Нет-нет, меня другое интересовало… вся эта ваша компашка – это теперь моя, что ли, Группа? Меня сюда назначили?

– Да. И вы уже понимаете, почему?

– Боюсь, что да. – Помимо всего прочего это, в конце концов, люди, убивающие друг друга, – и Пират всегда принадлежал к их числу. – Я надеялся… ох, глупо, но я надеялся на каплю милосердия… но я был в круглосуточной киношке за углом от Гэллахо-Мьюз, на перекрестке с лишней улицей – ее не всегда заметно, потому что она под таким странным углом идет… время у меня было неважное, ядовитое, металлическое время… воняло такой кислятиной, точно дурь пережгли… мне хотелось просто где-то немножко посидеть, а им же все равно, кто ты такой на самом деле, что ты ешь, сколько спишь или с кем… с кем встречаешься…

– Апереткин, да все в порядке, – это Сен-Жюст Блеваут, которого остальные зовут «Сам-Жося», если хочется его переорать: тут случаются такие периоды, когда ничего не помогает, кроме прямого хулиганства.