Рай и ад. Великая сага. Книга 3

За квартал от нее послышались мужские и женские голоса актеров, выходивших из театра. Если она замешкается, Сэм догонит ее и снова начнет изводить нотациями. Поэтому она ускорила шаг; след от дыхания летел следом холодным туманным шлейфом. Ей было так скверно, что не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать.

Вуд шел за ней бесшумно, держась на безопасном расстоянии. На углу отеля Уилла остановилась и снова посмотрела назад. Вуд замер в тени витрины какой-то пекарни.

Когда она пошла дальше, Вуд двинулся следом. При каждом шаге он неуклюже приволакивал ногу – несчастный калека, у которого украли ловкость и щегольство, необходимые любому ведущему актеру. Ну ничего – скоро воровка, виновная в этом преступлении, будет поймана и получит по заслугам. Сквозь тонкую кожу перчатки он осторожно прикоснулся подушечками пальцев к согнутым в кольца подпиленным гвоздям, которые лежали в кармане.

Тепло, свет, знакомые запахи пыльного бархата и пепельниц. Едва не шатаясь от усталости, Уилла прошла через холл к мраморной лестнице. Сонный портье с набриолиненным завитком на лбу, похожим на вопросительный знак, нехотя встал со своего места.

– Миссис Паркер, – сказал он, подняв палец, – там какой-то джентльмен…

Но ее юбка уже исчезла за первой лестничной площадкой; каблуки звонко цокали по мраморным ступеням.

– …вас ждет, – договорил портье в тишине.

Вуд с уверенным видом прошел через холл, держа в руке ключ от своего номера в другом отеле – так, чтобы портье, наклонившийся над стойкой, его видел. Портье всмотрелся в него, пытаясь вспомнить, но не узнал. Может быть, этот гость поселился еще до начала его дежурства? Скорее всего. Он бы никогда не забыл мужчину с такой заметной хромотой.

Портье перевернул книгу регистрации, чтобы как следует изучить страницу с витиеватыми подписями. За это время Вуд прошел к пустой лестнице и, когда его уже нельзя было видеть из холла, начал перешагивать через две ступеньки, цепляясь за перила и подтягивая корпус вперед. Хромота не мешала ему, а, наоборот, стала мотором, который толкал его вперед.

Уилла повернула налево в освещенный коридор, нащупывая ключ. Подойдя к двери, она вставила ключ и с изумлением обнаружила, что он не поворачивается.

Она толкнула дверь, и ее голубые глаза расширились от удивления. Дверь была не заперта.

Он надел кастет на указательный, средний и безымянный пальцы правой руки в перчатке и повернул кольца так, чтобы подпиленные кончики гвоздей торчали наружу. Он помнил, что надо не бить, а с силой хлестнуть кастетом, чтобы гвозди исполосовали ее лицо.

Отойдя от лестничной площадки, он увидел ее у двери и быстро пошел по коридору.

– Уилла! – окликнул он ее.

Уилла повернулась и увидела хромого мужчину, который шел к ней по лужицам света, падавшего от настенных газовых ламп с матовым стеклом, далеко расставленных друг от друга. Она узнала его, хотя он изменился – располнел, а крупный пористый нос стал еще краснее. Он шел, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону, как детская игрушка; что-то явно было не так с одной его ногой.

А потом она поняла. «Новый Никербокер». Кинжал из «Макбета». Она сама тогда четко не установила дистанцию между ними, и вот теперь он охотится на нее, ведь эта хромота погубила его как ведущего актера. Но что больше всего потрясло ее и заставило сжаться в комок ее ноющий желудок, так это его глаза, когда он бросился к ней с пугающей быстротой. Они были безжалостны.

– Ну надо же, – усмехнулся Вуд, останавливаясь. – Моя дорогая миссис Паркер. Моя дорогая Дездемона.

– Вы были в зале?

Он кивнул, облизывая губы.

– Ты играла отвратительно, сама знаешь. Только вот, боюсь, это была твоя последняя главная роль. Когда я с тобой поквитаюсь, ты сможешь играть разве что нарумяненных характерных старух. Ведьм.

От него пахло виски. Первым ее порывом было тут же убежать. Она всегда так поступала в сложных ситуациях. Но внушительная комплекция Вуда пугала ее, и она знала, что, если двинется с места, он тут же набросится на нее. Она в отчаянии оглядела пустой коридор.

– Ну же, давай! – развеселился Вуд; он поднял руку в желтой замшевой перчатке, и Уилла заметила на его пальцах странные кольца, как будто сделанные из гнутых гвоздей, повернутых остриями наружу. – Беги, кричи! Только пока кто-нибудь проснется и подоспеет на помощь, я превращу твое милое личико в лохмотья. Вот именно это я и собираюсь сейчас сделать. – Его левая рука потянулась к ее горлу. – Очаровательная миссис Паркер. Правда, уже ненадолго.

Уилла прижалась спиной к двери номера, та открылась, и девушка упала навзничь на пол темной комнаты, где висел стойкий запах запыленной мебели. Жалкая маленькая елочка, уже полностью побуревшая, осыпалась в углу иголками и мишурой, поблескивающей в длинной полоске света из коридора.