Рай и ад. Великая сага. Книга 3

Весенний воздух был таким же нежным, как женская рука. Он вдруг вспомнил о таких же погожих деньках в Северной Виргинии, когда сотни несчастных мальчишек умирали на залитых солнцем цветущих лугах и полянах. Эти горькие воспоминания, как и рассказ Серой Совы о следах побоев на лице мальчика, только усилили его тревогу.

Впереди показались дубы, за которыми стояло какое-то глинобитное строение. Из трубы поднимался дым, похожий на крученую хлопковую пряжу, приколотую к небу. Чарльзу показалось, что он услышал детский голос. Пальцы, сжимавшие приклад «спенсера», побелели.

Он старался подавить страх. Но не мог. Бешеный стук сердца отдавался в ушах, как грохот индейского барабана. Он уже знал, что, скорее всего, у него будет только один шанс.

Подобравшись ближе, он всмотрелся в дом из-за ствола дуба. И чуть не закричал, когда увидел сына, который сидел на земле и по одному давал еноту зернышки кукурузы. Енот брал зернышко передними лапками и поднимался на задние, как крошечный толстый человечек в маске. Съев зернышко, он снова тянулся к ребенку, прося еще. Мальчик кормил зверька, но на его бледном, грустном лице не отражалось никакого удовольствия.

Даже с такого расстояния Чарльз увидел царапины на его лице и большой синяк вокруг глаза. Ноги мальчика были настолько грязными, что Чарльз сначала решил, что на нем серые чулки. Гус сидел прямо на земле перед входом в висковое ранчо. Дверь была закрыта.

В загоне за домом стояли красивая гнедая лошадь и два мула. Еще он увидел маленький сарайчик, из которого скво приносила яйца, и услышал, как куры хлопают крыльями и громко кудахчут. Но самым громким звуком было журчание Вермиллион-Крик.

Чарльз не мог заставить себя сдвинуться с места, боясь совершить ошибку. Нужно было забыть, насколько высоки ставки, и постараться отнестись к ситуации так, словно она не касалась его лично. Это немного помогло. Он сосчитал до пяти, а потом вышел из-за дубов на открытое пространство, чтобы сын его увидел.

Гус заметил его и открыл рот от изумления. Испугавшись, что мальчик закричит, Чарльз сразу прижал палец к губам, прося сына молчать.

Ему показалось, что Гус не узнал его. Да и кем он был в его глазах – странным, выпрыгнувшим невесть откуда лохматым человеком с длинной спутанной бородой и провалившимися глазами. Он стоял очень тихо и просто смотрел на мальчика.

Гус просыпал оставшиеся у него зерна на землю, но не издал ни звука.

Енот сразу прыгнул вперед и начал пировать. Чувствуя огромное напряжение, Чарльз отчаянно пытался уловить любой звук – голос, скрип двери. Но слышал только шум воды. Он сделал три больших шага к сыну, поднял руку и жестом поманил его к себе. Иди сюда…

Теперь Гус смотрел на него с явной тревогой. Чарльзу захотелось крикнуть: «Я твой отец!», но он не посмел и снова тем же жестом молча позвал его.

Гус встал.

Чарльз обрадовался. Но мальчик вдруг начал пятиться к дому, не сводя глаз с чужака.

О Боже, он боится меня. Все-таки не узнал.

Гус боком подошел к закрытой двери, готовый в любую секунду юркнуть внутрь. В отчаянии Чарльз присел на корточки, положил винтовку на землю и протянул руки к сыну. От напряжения они дрожали от плеч до кончиков пальцев.

Почему-то эти протянутые руки успокоили мальчика. Он вдруг робко улыбнулся и чуть наклонил голову набок.

– Гус, я твой папа, – произнес Чарльз громким шепотом.

На лице мальчика отразилось удивление. Он шагнул в сторону Чарльза.

И тут дверь дома с шумом распахнулась.

Выходя наружу, Бент широко зевал. На нем был старый замызганный цилиндр, в левом ухе болталась серьга Констанции Хазард. Черный фрак блестел так, будто грязь на нем размазали ножом, как масло. Он постарел, еще больше растолстел, лицо с всклокоченными бровями было изрезано морщинами, волосы неряшливо падали на шею. Левое плечо казалось заметно ниже правого.

Бент посмотрел на Чарльза и не узнал его. Чарльз схватил винтовку и направил ствол на его грязный жилет, застегнутый на одну пуговицу.

– Руки подними! – громко произнес он и встал.

Бент развел руки в стороны и, моргая, всмотрелся в этого дикаря с винтовкой. Чарльз медленно пошел вперед. Лохматые брови Бента вдруг резко взлетели вверх.

– Чарльз Мэйн?

– Так точно, выродок.

– Чарльз Мэйн. Вот не думал, что ты потащишься за мной на Индейскую Территорию.

– Значит, просчитался. – Чарльз прошел половину расстояния между дубами и домом и остановился. – Я знаю, что ты сделал с женой Джорджа Хазарда. – (Бент испуганно попятился.) – И я вижу, как ты обращался с Гусом. Мне не нужны еще какие-то причины, чтобы размозжить тебе башку. Так что не дергайся. Гус, беги к папе! Скорей!

Он смотрел на Бента, а не на сына. Мальчик никак не мог осознать своей неожиданной свободы. Он неуверенно оглянулся на Бента и сделал шаг в сторону отца. Потом второй. Третий.