Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Разумеется, и не надо изображать удивление. Правда, покупку я совершила анонимно. То есть не появлялась лично при заключении сделки, так что мой дорогой братец не знал, что миссис Уиллард Фенуэй – это его не слишком любимая сестра. Полагаю, он будет слегка расстроен, когда ложь обнаружится, но едва ли пожалеет о самой продаже. Он получил очень хорошие деньги, а кроме того, насколько я знаю, твое присутствие здесь и все твои нововведения его нисколько не радовали. Ты отказалась вести себя как приличная белая женщина, а вместо этого устроила здесь школу для черномазых. Поэтому единственным способом избавиться от тебя для него стала продажа поместья. К тому же, как я узнала, у него была еще одна веская причина для этого. Ты помогла его дочери сбежать и выйти замуж за какого-то саквояжника! Но вы с Орри всегда были безумной парочкой. Мистер Докинз говорит, в Чарльстоне дождаться не могут, когда ты наконец сгинешь. И я тоже.

В наступившей тишине было почти слышно, как в ней клокочет ненависть. Эштон перевела взгляд на каркас нового дома:

– Мы с Уиллардом как раз хотели приобрести зимний дом где-нибудь в таком месте, где зимы не такие суровые, как в Чикаго. Полагаю, это место подойдет идеально.

Уилла бессознательно впилась ногтями в руку Чарльза. Она не знала всех обстоятельств этой вражды, но чувствовала ее губительную силу. От подножия склона, ведущего к берегу Эшли, послышался какой-то шум. Это малыш Гус бегал за стайкой гусей, принадлежавших жене кого-то из негров.

Мадлен протяжно вздохнула:

– Эштон, у меня нет другого дома, кроме этого. Я прошу тебя…

– Просишь? Как мило! И как необычно. Должно быть, для тебя это совершенно новый жизненный опыт.

Лицо Мадлен внезапно вспыхнуло от гнева.

– Ты не знаешь, во что ввязываешься, покупая эту плантацию. Монт-Роял давно не похож на то сонное, безопасное имение, где ты когда-то жила. Это сложный бизнес. Часть жесткого и такого же сложного мира. Мы выращиваем риса не больше, чем нужно нам самим. Мы полностью зависим от лесопилки и от разработки фосфатных полей. Здесь живут почти сорок человек. Бывшие рабы, с семьями. Они работают, чтобы содержать дом и обучать детей. Ты не захочешь взять на себя ответственность за них…

– Мадлен, дорогуша! Я уже купила Монт-Роял. Так что все эти разговоры совершенно ни к чему.

– Нет. Ты приняла на себя ответственность за этих людей.

– За кучку ниггеров? Да мне плевать на них! – Эштон передернула плечами. – Просто черные республиканцы вскружили им голову, вот они и захотели иметь то, что им иметь совсем не положено. Мой бедный первый муж Джеймс был недалекого ума, но о черномазых всегда судил правильно – никчемный народ. Никакого особого отношения от меня они не дождутся. Будут работать весь день за чашку воды и кусок хлеба или пусть убираются отсюда вместе со своим барахлом и своими выкормышами.

– Эштон… прошу тебя! Прояви хоть каплю человечности!

– Человечности? – взвизгнула Эштон, больше не улыбаясь. – Боюсь, не получится. Вся моя человечность улетучилась в тот день, когда твой проклятый муж выгнал меня из моего родного дома! Я поклялась, что вернусь обратно, и я вернулась! А теперь вы все отсюда уберетесь… и скатертью дорога!

Снова наступило молчание. Мадлен смотрела на Чарльза, который держал в руках ордер на выселение, изучая подписи и печати. Все было в порядке.

– Здесь нет даты, – сказал он. – Сколько у нас времени?

Эштон прищурила глаза и нежно промурлыкала:

– Что ж, давайте подумаем. Я хочу вступить во владение до того, как вернусь в Чикаго, а собираюсь я туда уже скоро. Мой муж Уиллард – человек уже немолодой, видите ли, и рассчитывает на мою помощь. Но мне не хочется быть немилосердной. Я всегда считала себя очень чувствительной христианкой. Сегодня у нас… – Она вздохнула. – Мистер Херрингтон?

– Пятница, миссис Фенуэй. С самого утра. Да, мэм.

– Тогда как насчет следующей пятницы, в этот же час? Я рассчитываю, что ты и все твои… э-э… жильцы уложитесь и будете готовы к отъезду к тому времени. Если, конечно, ты не предпочтешь остаться и работать на меня, как все другие ниггеры.

Мадлен резко вскинула голову. Чарльз шагнул вперед, чтобы удержать ее. Безупречная улыбка Эштон снова поразила его. Он спрашивал себя, почему дьявол не ставит отметок на некоторых своих лучших учениках.

– До пятницы! – окончательно решила Эштон.

Возвращаясь к коляске, она заметила Гуса, который прибежал на лужайку, заинтересовавшись гостями. Мальчик стоял рядом с большим дубом, и в густой тени дерева его шрам казался еще темнее.

– Надо же, какой уродливый ребенок! Твой, кузен Чарльз?

Ответа она ждать не стала.

Мадлен смотрела на недостроенный дом. В ее глазах блестели слезы отчаяния.

– Орри, мне так жаль… Мне так жаль, что я все погубила!

Она стояла так довольно долго, погрузившись в свою боль и самобичевание. Чарльз окликнул ее. Она как будто не слышала. Он позвал еще раз. И снова не получил ответа. Тогда он повысил голос, чтобы наконец вывести ее из состояния отрешенности.

Его предложение она встретила настороженно.