Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

Как настоящая ирландка, она была согласна помечтать, но вот насчет поэзии… Она незаметно бросила быстрый взгляд на своего спутника, вдохновение которого ей льстило и все же немного беспокоило. В своей шляпе он действительно был похож на джентльмена и к тому же был так нежен и образован… Если ей однажды придется привести его на Спарлинг Стрит, как он найдет общий язык с Пэтриком, Шоном, Лаэмом и Руэдом? Быть может, только мать сумеет поговорить с ним, но ее слово так мало значит в решении семейных вопросов…

Морин прогнала беспокойные мысли. Было солнечно, она сидела рядом с очень симпатичным парнем, на которого, казалось, произвела глубокое впечатление, ее платье имело успех, чего же еще желать?

Они сошли в Биркенхенде и пошли по длинной аллее от причала к вокзалу. Держась за руки, как тысячи и тысячи влюбленных во всем Объединенном Королевстве, они считали, что в это воскресенье они совершали что-то такое, что еще никому до них не удавалось. Как только они оказались в конце небольшого спуска, перед Фрэнсисом возник незнакомый мужчина и приложил ладонь к его груди, чтобы остановить Бессетта. Фрэнсис в этот момент был настолько в другом мире, что не сразу узнал типа из «Дерева и Лошади», который хотел взять его коробку. Толпа обтекала остановившуюся троицу со всех сторон, словно ручей, разбегающийся на многие струи, когда он не может преодолеть препятствие. Фрэнсис и Морин еще не оправились от удивления, как человек в клетчатом проворчал:

— Ну что, шутки окончились? Достаточно представления?

Наверняка этот человек был сумасшедшим! Но будь он сумасшедшим или нет, Фрэнсис не мог ему позволить так вызывающе себя вести в присутствии Морин. Он очень сухо спросил:

— Что вам угодно, наконец? Кажется, я вас не знаю?

Лицо того стало пунцовым:

— Значит, все продолжается? Мистеру угодно устраивать этот балаган?

Вмешалась Морин:

— Кто это, Фрэнсис?

Незнакомец слегка обернулся к ней:

— А вам, детка, я не советую вмешиваться!

Дочь Пэтрика О'Миллой очень не любила подобное обращение и, позабыв о том, что она здесь находится в качестве скромной девушки в сопровождении рыцаря, слегка отступила, чтобы лучше размахнуться, и носком туфли произвела мастерский удар в колено толстяку, который завопил от боли. Мисс О'Миллой сказала:

— С наилучшими чувствами от детки…

Обрадованный таким поворотом дела, Бессетт не счел нужным извиняться:

— Старина, оставьте нас в покое, ладно?

— Вам лучше лечь и выпить настойки ромашки с джином, если только вы выносите спиртное!

Молодые люди, не думая об этом хулигане, поспешили к Биркенхедскому вокзалу, чтобы успеть на поезд в Честер, оставив на произвол судьбы Блади-Джонни, у которого на совести было семь или восемь убийств и который считал виски сиропом для престарелых дев. Не обращая внимания на толпу, совершенно огорошенный, Блади-Джонни повторял: «…если только вы выносите спиртное… если только вы выносите спиртное…» И вдруг, поняв всю нелепость случившегося, он, словно бык, с яростным ревом, бросился вслед за этой парой. На маленькой привокзальной площади его ожидал худощавый человек, одетый во все черное.

— Ну что?

— Малышка дала мне ногой пинка в колено, посоветовала выпить настойки и прилечь…

— Оказывается, они сильней, чем я думал… Интересно, они работают на себя или на кого-то?…

— Я одного не могу понять, Марти, — как это хозяин мог доверять им?…

— Я тоже не все здесь понимаю… Во всяком случае, Джонни, желаю вам успешно вернуть товар, иначе у вас могут быть большие неприятности… Хозяин не любит людей без способностей…

Его собеседник от возмущения даже подпрыгнул.

— Я — без способностей?! И это с моим прошлым? С моим «послужным списком»?

Марти критично осмотрел его.

— Быть может, это все в прошлом?

Это замечание погрузило Джонни в мрачные мысли, и собеседник притронулся к его плечу.

— Не время раскисать — нужно вернуть товар.

Толстяк в отчаянии поднял руки к небу.

— Да где же я их теперь найду?

— Они взяли билеты до Честера и обратно.

— Честер большой…

— Только не для влюбленных. Ставлю десять фунтов против одного, что они катаются на лодке по Ди.

— Почему?

— Потому что, если бы я был молодым и у меня была бы красивая девушка, то в Честере, да еще при таком солнце, я предложил бы ей прогулку по Ди…

* * *