Расплата

– Мы могли бы дать им прикурить, – неуверенно предлагает Теннис. – Сказать «Кляйну», что не собираемся успокаиваться, и предоставить Рейчел свободу действий, чтобы она начала подключать к делу как можно больше народу и создала парочку чудовищных коллективных исков. Я считаю, это будет только справедливо.

– «Кляйн» удалит электронную переписку, и весь твой иск может обернуться в противоположную сторону.

– Они удалят электронную переписку, они удалят электронную переписку, – передразнивает меня Теннис и пожимает плечами. – Но ведь это только начало. Когда я говорил, что так будет справедливо, – я имел в виду этическую точку зрения.

– Быть этичным на Уолл-стрит – значит съесть только половину обеда того, кто вышел посрать. Ты сам меня этому научил.

– И не дуть свою секретаршу в день рождения своей жены, – автоматически реагирует мой друг. – Точно. Но то, что у нас есть на «Кляйн», имеет отношение к очень многим людям. Может, нам стоит мыслить как доверенным лицам?

– Доверенным лицам? – Меня разбирает смех. – Доверенное лицо – этот тот, кто…

– Получает бабки зато, что имеет других, заканчивает за меня Теннис. – Перестань цитировать мне меня же. Все, что я хочу сказать, – может, нам стоит пару дней подождать. Пусть «Кляйн» понервничает, пока мы решим, что нам делать. Нет большой беды в том, чтобы придержать лошадей.

– Согласен. – Я протягиваю ему руку дружбы. – Слушай. У меня такое чувство, что мне удастся во всем разобраться. Я ищу одного парня, а полиция ищет еще одного парня. Если хоть одного из них найдут, я смогу выяснить, что на самом деле случилось с Дженной. А потом, возможно, я смогу более серьезно поразмыслить над тем, что делать дальше.

– Да без проблем, – заявляет Теннис. – Делай что должен. Где сегодня ночуешь?

– Думаю, в Гарвардском клубе.

– Черт. – Теннис смотрит на часы. – Совсем забыл. Я попросил Рейчел встретиться с нами. Она уже, наверное, торчит в вестибюле и закипает. Знаешь что? Я поеду встречусь с ней и расскажу, о чем мы тут с тобой говорили. Когда ты здесь закончишь, позвони мне, и я вернусь за тобой. Можешь сегодня переночевать у меня дома. У меня есть домашний куриный суп, он сразу поставит тебя на ноги.

– Договорились. – Я открываю дверь и пытаюсь вылезти наружу.

– Погоди секунду. – Теннис выходит из машины, обходит ее спереди и протягивает мне руку. – Ты в жутком состоянии. Завтра ты не сможешь выбраться из постели.

– Это не страшно. – Я опираюсь на машину, пока он закрывает дверь. – Потому что тебе придется помочь мне, а значит, тебе будет чем заняться.

– Точно. – Он берет меня за руку. – Ты сделаешь мне одолжение.

31

Я сижу в потертом кресле за столом мистера Розье, задрав ноги на выдвинутый ящик. Пара мешков со льдом из корейского магазина по-прежнему холодит мое тело. В комнату заходит мистер Розье с двумя дымящимися кружками в руках и протягивает одну из них мне. Горячий шоколад. Я с благодарностью делаю большой глоток, стараясь шевелить только здоровой рукой.

– Ваш друг мистер Мейер прав, – говорит Руперт, усаживаясь напротив меня. – Глупо не обращаться в больницу. – Он берет карандаш и прикасается острым концом к моему плечу. – Травма сустава может привести к артриту. У вас появится внутренний барометр, как у нас, стариков, вы узнаете, каково это – принимать триста двадцать миллиграммов ибупрофена каждый день и сосать из бутылки нейтрализатор кислотности, чтобы не прожечь дыру в желудке.

– Все будет хорошо, – говорю я. – У меня просто синяки.

– Должно быть, из вас выбили здравый смысл.

– Спасибо, что хотя бы считаете, что он у меня был. Вы говорили, что узнали некоторые интересные факты о том депозите.

Мистер Розье прикасается к подбородку тупой стороной карандаша и хмурится, как будто я нахамил ему.

– Поймите меня правильно, – поспешно говорю я, – я благодарен за все, что вы сделали для меня, и я знаю, что вы с Теннисом правы, мне действительно следует посетить врача, но мне очень нужно найти этого моего друга.

– Теннис? – переспрашивает Руперт, подняв брови.

– Мистер Мейер. Теннис – это его прозвище. Мы прозвали его так, потому что он часто подпрыгивает, как теннисный мячик, даже когда сидит.

– Понятно. – Судя по тону, мистер Розье считает, что у меня сотрясение мозга. – Но перейдем к этому депозиту. Вы были правы: нет никакого банка с названием GPICCARDAG, так что я прогнал название через поисковик несколько раз в разных вариантах и нашел учреждение под названием «Galerie Piccard AG».

– И что это такое?

– Известный швейцарский аукционный дом. Такой же, как «Sotheby’s». Торгуют картинами, мебелью, антиквариатом.

– Вы считаете, мой друг продал что-то на аукционе? – с сомнением в голосе спрашиваю я.

– Картину, – отвечает он, вытаскивая каталог из пачки журналов на столе. На обложке напечатана глянцевая репродукция «Мадонны с младенцем», вверху золотыми буквами написано: «Galerie Piccard». – Я вам сейчас ее покажу.

– Где вы умудрились найти это? – Я просто поражен.

Улыбаясь, он просматривает записи в блокноте.