Рассекая ветер

Какэру криво улыбнулся. «Наконец-то до близнецов дошло, что к ним чувствует Ханако. Разве это не хорошо? Вроде хорошо. Но почему же мне не по себе? В груди так тяжело, как бывает, когда я не могу нормально пробежать и паникую из-за этого. Словно бы в клетках не все выгорело, и это лишнее тепло сохраняется внутри тела».

Какэру молчал, хотя понимал, что Киёсэ на него смотрит. Наверное, он опять его дразнит. Ему хотелось бежать. Он хотел почувствовать ветер на своем лице, чтобы освободиться от этих непонятных чувств, которые и словами не опишешь.

В отапливаемом автобусе было душно, и от этого хотелось спать, но заснуть было невозможно. Чтобы избежать взгляда Киёсэ, Какэру отодвинулся от него и поглубже вжался в спинку кресла.

– Нам нужно вернуть внимание Дзёдзи к гонке, – сказал Киёсэ.

Тон его голоса был неожиданно искренним. Какэру поднял голову. Киёсэ смотрел в окно. Криптомерии были так близко, что почти касались окна.

– А что бы ты сказал Дзёдзи?

– Ну…

Какэру задумался на минуту, затем ответил.

«Что это значит? Неужели я и правда нравлюсь Хане?»

Голова Дзёдзи была забита мыслями о Ханако.

«Но… ведь ниитян сказал “мы”. Что он имел в виду? Может, “один из нас”? Или он имел в виду “мы нравимся ей как друзья”? Если так, то зачем об этом говорить, ниитян. Я и без тебя это знал. Хана-тян мне тоже нравится как друг. Но я бы хотел узнать ее получше, если это возможно.

Но стой-ка… Что, если я или ниитян действительно нравимся Хане-тян как парни? Что тогда? Я был бы очень счастлив. Может, тогда просто решиться и признаться ей?»

Чем больше Дзёдзи думал об этом, пока бежал, тем краснее становилось лицо.

Отвлекаясь на мысли, Дзёдзи не слишком обращал внимание на бег. Он совершенно не заметил, как из Оисо выбежал обратно на шоссе номер один и пробежал мимо сосен вдоль дороги Токайдо. Пейзаж просто проносился мимо, а он механически передвигал ноги.

Четвертый этап от Хирацуки до Одавары составлял двадцать километров девятьсот метров. Хотя это и одна из самых коротких дистанций Хаконе Экиден, времени терять было нельзя: нужно обеспечить фору спортсмену пятого этапа, который побежит в гору.

По пути вдоль Ниномии, Коудзу и шоссе номер один до Одавара было несколько рек, впадающих в Сагамский залив. Нужно было пересечь несколько небольших мостов, на каждом из которых были плавные подъемы и спуски.

Дзёдзи был из тех бегунов, которым легче поймать ритм не на ровной дороге, а на рельефной, с подъемами и спусками. Благодаря этому он даже при недостатке концентрации каким-то образом мог поддерживать хороший темп.

У Дзёдзи не было никакого желания догонять студентов из Кикуи и Тотая, бежавших впереди. С тех пор как он получил эстафету на станции Хирацука, разница во времени между ним и двумя бегунами не изменилась. Дзёдзи бежал и думал лишь о том, как же ему хочется узнать о чувствах Ханако.

В середине четвертого этапа трасса меняла свой характер. По приморской дороге до черты города Одавары было относительно тепло и легко бежать, но, стоило пересечь город и приблизиться к началу подъема на Хаконе, температура резко падала. Приходилось двигаться навстречу холодному ветру, дующему с гор. Последние три километра маршрут шел вверх, и финальный километр, на котором подъем был более крутым.

У головы из Дзёдзи вылетел и рельеф местности, который он изучил заранее, и пробный забег. Ему было совсем не до этого.

Он просто не мог перестать думать о Ханако.

Если уж на то пошло, то все и всегда любили Дзёдзи. У него уже было несколько девушек. Ему они все нравились. Но потом что-то не ладилось, и в конце концов отношения сходили на нет.

Причиной тому был брат, как две капли воды похожий на него.

Когда к нему приходила девушка и Дзёдзи встречал ее у дверей, она обязательно спрашивала: «Ты же Дзёдзи?» То же самое происходило и в старших классах. Встретив его в школьной рекреации, когда он был одет в ту же школьную форму, его подружки никогда не могли опознать его со спины. Они всегда обходили близнецов, сравнивали Дзёту и Дзёдзи, а уже потом обращались к нему.

Он понимал, что они очень похожи, и не винил за эти едва заметные паузы. Но ему не нравилось, что им нужно время, чтобы отличить его от брата.

Дзёдзи прекрасно понимал, что его желание было прихотью и проявлением эгоизма. Он не был против того, что у него есть близнец. В детстве ему, наоборот, даже нравилось сбивать с толку своих друзей, намеренно выдавая себя за Дзёту.

Но девчонкам, которые ему нравились, Дзёдзи слишком сильно пытался показать, что он – это он. Всякий раз, когда кто-то начинал искать различия между ним и Дзётой, Дзёдзи чувствовал себя немного уязвленным. Ему хотелось спросить: «Неужели ты думаешь, что я попытался бы тебя обмануть?»

Разумеется, он понимал, что девчонки совершенно не старались его задеть, просто он чересчур чувствительный, поэтому никогда и ничего им не говорил.

Дзёдзи просто не хотелось, чтобы кто-то сравнивал его с любимым старшим братом Дзётой. Он мечтал, чтобы люди признавали его как человека, у которого есть очень похожий на него брат. Вот и всё.

Ханако была немного другой.