Она никогда не путала Дзёту и Дзёдзи. Даже когда они были одеты в одинаковые олимпийки или стояли к ней спиной, она без колебаний правильно называла их имена, словно это было так же естественно, как дышать. При этом она никогда не указывала на различия в характерах между Дзётой и Дзёдзи. Ведь никому же в голову не придёт указывать на различия в характерах Какэру и Киёсэ.
– Хана-тян, как ты нас различаешь? – поинтересовался как-то раз Дзёдзи, ведь это было совершенно удивительно.
Ханако, казалось, не поняла его вопроса.
– Как различаю? – спросила она с недоумением.
– Кажется, будто мы со старшим братом похожи друг на друга даже больше, чем другие близнецы. Наши друзья в универе часто принимают меня за ниитяна и зовут Дзётой.
– А ребята из Тикусэйсо не путают?
– Нет. Но это потому, что мы проводим много времени вместе.
«Хм…» Ханако, казалось, о чем-то задумалась. Братья тогда провожали ее в «Яокацу». Дзёдзи почувствовал, что Дзёта, который шел по другую руку Ханако, тоже терпеливо ждет ее ответа.
– Я никогда не задумывалась об этом, не знаю, – наконец сказала Ханако. – С тех пор как я впервые увидела вас, то просто приняла, что вы братья, которые отлично ладят, и для меня вы всегда вместе. Вы оба такие… классные.
«А-а-а! – Дзёдзи почти кричал, когда бежал. – Ведь тогда Хана-тян действительно назвала нас классными! Выходит, мы ей и правда нравимся! Только пока неясно, кто именно из нас».
Дзёдзи подумал, что, может, и неважно, кто нравится Хане-тян – он или его брат. Ведь это не отменяло того, что Ханако, которая, казалось, принимала как их сходства, так и различия, была для него особенным человеком.
Но, с другой стороны… Дзёдзи снова погрузился в пучину своих мыслей. Я ведь думал, что Хана-тян любит Какэру.
Именно поэтому, несмотря на свои чувства к Ханако, Дзёдзи не мог сделать первый шаг.
И на сборах летом, и у них в Тикусэйсо Ханако часто общалась с Какэру. Когда тот бежал, его фигура была по-настоящему красивой. Может, это и странно – считать красивым парня, но, когда Дзёдзи увидел бег Какэру, он впервые понял силу и красоту тех, кто серьезно посвящает себя спорту.
Какэру был одержим легкой атлетикой, и, видимо, его социальные навыки были не слишком-то хороши, но он был очень искренним.
Какэру жил так, как бегал. Он был сильным, прямым и давал тем, кто на него смотрел, надежду.
Вот почему Дзёдзи нравился Какэру, хотя они и часто ссорились. Он всегда представлял, каким мог бы увидеть мир, если бы умел бегать, как Какэру. Ханако, похоже, чувствовала привлекательность легкой атлетики, поэтому он и решил, что Какэру должен ей нравиться.
И судя по всему, Какэру тоже не был равнодушен к Ханако.
– Эй, Дзёдзи! Ты слышишь меня, эй! – гневный голос хозяина дома привел Дзёдзи в чувство.
«Где я?» – Дзёдзи огляделся вокруг. Он увидел перед собой форму бегунов из команд Тотая и Кикуи. Они пересекали большой мост через реку Сакава. Это была пятнадцатикилометровая отметка. Вскоре они должны достигнуть город Одавара.
«Как это я столько уже пробежал?» – Дзёдзи удивился, услышав возгласы зрителей, стоявших вдоль дороги, словно они зазвучали только что.
– Дзёдзи!
Хозяин снова окликнул его из машины сопровождения, и Дзёдзи помахал правой рукой в знак того, что слышит. Он должен сосредоточиться на гонке. Дзёдзи взял бутылку с водой и вылил ее себе на голову. Он слизнул капли воды, стекавшие в уголок рта.
– Не знаю, к чему это. Но у меня послание от Какэру: «Если любишь, беги!» Всё.
Дзёдзи несся по тихим старым улицам Одавары. Многие горожане вышли поддержать бегунов, приветствуя их восторженными криками. Жители этого города всегда подбадривали спортсменов на Хаконе Экиден в Новый год. Дзёдзи это чувствовал. Даже если в обычной жизни они не слишком интересовались бегом, то в этот день пристально смотрели на бегунов, мчащихся по городу, будто это было важно для них самих.