Рассекая ветер

– Нам делать нечего. Впереди только спуск. Было бы глупо замедляться сейчас, нам остается только молиться, чтобы он не поскользнулся и не упал. – Киёсэ издал легкий смешок, как будто забыл обо всех своих тревогах. – В любом случае, Какэру, не забудь пробежаться и как следует размяться. Мне сейчас нужно связаться с Никотяном и Кингом, так что поговорим позже.

Разговор закончился, и Какэру вздохнул.

– Да все будет в порядке, говорю же, – Дзёдзи забрал телефон у Какэру. – Ты должен чуть больше нам верить.

– Верить? – Какэру начал вращать коленками и готовиться к пробежке. – К слову сказать, и Кацута-сан это говорила.

– Хана-тян? – Дзёдзи сразу же покраснел. – Почему ты заговорил о Хане?

– Что значит «почему»?

– Ты специально или и правда такой наивный? – рассердившись на такой ответ Какэру, Дзёдзи снова повернулся к нему. – Вообще-то мне нравится Хана-тян.

– Я знаю.

– Знаешь?! Откуда?

– Никотян сказал об этом вчера по телефону.

– Даже когда мы не рядом, все равно разговоры могут подслушать, будто мы все еще в Тикусэйсо, – проворчал Дзёдзи. – А ты что, Какэру? – он задал вопрос, который мучил его больше всего: – Не возражаешь, если я признаюсь Хане-тян?

«Почему нужно у меня об этом спрашивать? Похоже, ребята из Тикусэйсо уверены, что мне нравится Кацута-сан». В этот момент Какэру почувствовал какой-то удар в области сердца, как бывает во сне, когда кажется, будто падаешь.

«Мне нравится Кацута-сан».

Он оказался еще медлительнее близнецов, но это чувство так тихо и естественно поселилось в сердце, что он просто не осознавал его до сих пор.

Какэру всегда бережно хранил в памяти образ Ханако. Цвет ее шарфа в тот вечер, когда они гуляли вместе. Профиль ее лица, когда она смотрела на их тренировки, на фоне неба с летними облаками. Ее хрупкие плечи, когда она ехала на велосипеде по торговому кварталу во время первой встречи.

Какэру смотрел на Ханако. Но все это время ее глаза были устремлены на близнецов, к ним же обращались и ее мысли.

– Вот оно что.

Какэру удивился своим чувствам, которые теперь были такими ясными.

– О чем ты?.. – Дзёдзи стало не по себе, когда Какэру вдруг провалился в свои мысли, а затем стал кивать.

– Да ни о чем, – покачал головой Какэру. – Я думаю, ты должен просто признаться ей.

Это была не бравада, просто стало все ясно. Он был уверен, что Ханако будет рада узнать о чувствах Дзёдзи. Возможно, она была бы не менее рада признанию Дзёты. Но тогда может возникнуть конфликт. Однако это не должно касаться Какэру.

Это не соревнование. Сердце Ханако принадлежало ей. Сердце Дзёдзи принадлежало ему. А сердце Какэру принадлежало только самому Какэру. Это была область, которую невозможно измерить, то, что никто не мог похитить и на что не мог повлиять.

Он с удовлетворением осознал, что в нем есть тихое, но сильное чувство, которое не имеет ничего общего со скоростью, победой или поражением. Ханако, научившая его этим чувствам, казалась для него важным человеком. Какэру был бы счастлив, если бы чувства Ханако оказались взаимными.

«Кроме того, я привык к бегу на длинные дистанции. Я умею терпеливо ждать удобного случая. Даже если Ханако испытывает чувства к близнецам прямо сейчас, нельзя однозначно утверждать, что это навсегда».

– Понятно. Значит, и правда лучше ей рассказать. Ну и ну, что мне делать, я так нервничаю?

Дзёдзи решился признаться в своих чувствах без всяких колебаний, даже и не заметив, что Какэру, который был терпелив в отношении важных вещей, медленно осознавал свою первую любовь, словно корова пережевывала жвачку.

Юки в хорошем ритме спускался с горы.

Вначале он пытался бежать по колее, опасаясь поскользнуться на замерзшем снегу, но потом понял, что это мешает входить в повороты. Если слишком сильно перенапрягать мышцы, опасаясь падения, то это сведет все усилия на нет. В результате Юки решил бежать дистанцию как обычно.

Юки подумал, что бежать вниз по склону – это приятно. Кто бы подумал, что так здорово чувствовать всем телом ускорение. На такой скорости даже мягкие снежинки, ударяя по лицу, царапались, словно мелкие камешки. Поддерживая баланс всем телом, он двигался вперед по склону. Страх упасть притуплялся наслаждением от скорости.

Перед Ковакиэном была десятикилометровая точка. Отсюда велась прямая трансляция. Несмотря на плохую погоду и раннее утро, вдоль обочины стояли зрители и поддерживали спортсменов. Следуя за бегуном Евразийского университета, Юки повернул направо. Сразу же за спиной он слышал шлепающие шаги участника команды Синсэй.

Разумеется, Юки об этом было неизвестно, но ведущий и комментатор Янака смотрели прямую трансляцию и комментировали бег спортсменов каждой команды: