Рассказчица

У меня был еще один вопрос, задать который я не могла: почему она?

Когда Белая армия узнала, что Ленин приказал нас уничтожить, у них было всего несколько дней, чтобы спланировать спасение. Императору отправили тайную весточку: если можно спасти одного из детей – кого? Ответ надо передать товарищу Сергееву из Красной армии.

Тем вечером, когда отец проходил мимо солдата в узком коридоре дома Ипатьева, товарищ остановил его и протянул маленькую деревянную игрушку, якобы найденную на полу. «Это принадлежит кому-то из детей, товарищ Николай?» – спросил его Сергеев. Отец посмотрел солдату в глаза, взял деревянную лошадку и сказал: «Да, Анастасии».

– Но почему? – повторила я. – Папа объяснил, почему он выбрал меня?

– «Она всегда была самой храброй».

Никто не должен нести такую ответственность. Никогда.

Часы в гостиной пробили восемь.

– Я хочу прилечь, – сказала я Сергееву.

Мною овладело полное изнеможение, лишенное эмоций.

– Это еще не все, – сказал он.

Я не могла уже слушать, но он продолжил:

– Вы отнеслись с добротой к моему брату. Он вас не забыл, Ваше Высочество, помнил до самой смерти.

И тогда я ее увидела при свете фонаря – маленькую, но заметную ямочку на кончике носа Сергеева. Я поняла, почему его лицо показалось мне таким знакомым, почему у меня в душе возникло это странное чувство… Я узнала это лицо не по самой страшной ночи в жизни, а по счастливейшим дням.

– Илья, – прошептала я.

Его брат кивнул.

Эван не сводит глаз со страницы. Наконец он поднимает голову и смотрит на меня.

– Ну и ну.

У меня в голове – буря мыслей и чувств, наверняка тех же, что и у Анны, – скорбь, предательство, ужас, но в конце концов – надежда.

– Пишет она потрясающе.

– Тело, которое только что нашли… – я беру у него дневник. – Это не она. Девушка восемнадцати – двадцати трех лет, как сказали ученые. Девушка ее возраста, роста и сложения. Крестьянка.

Кошмарное осознание нас оглушает. Эван вздыхает, запуская пальцы в волосы.

– Значит, это не Анастасию закопали в лесу у Екатеринбурга, – тихо говорю я. – Она выжила.

…Узнав жуткую правду о своем спасении, Анна пытается разобраться, что это все значит. Она вспоминает разговоры с Ильей в госпитале Царского Села, как он нежно пытался объяснить ей, что чувствовали российские рабочие и крестьяне: пока царь наслаждался жизнью, они страдали и погибали ради его империи. Безымянная крестьянка, пожертвовавшая жизнью ради нее, приумножилась в голове Анны на миллионы.

«Мы голодаем», – говорил он, и по глазам я видела, он по себе знает, что это такое. «Мы погибаем», – говорил он, и смерть правда окружала нас в госпитале. Я отвечала то, что всегда говорила мама: «Папа чувствует вашу боль. Он любит всех россиян как родных детей».

Сейчас мне от этого противно, пустые слова в ответ на реальные страдания. Наивное оправдание ребенка. Я ничего не понимала.

Боль Анны от смерти Ильи чувствуется в каждом слове. Его брат рассказал, как он умер: когда солдат оправился, его перевели в резерв в Петрограде. Тот, который 26 февраля 1917 года был направлен императором погасить восстание на Знаменской площади. Солдаты резерва взбунтовались, и Илья был убит ударом камня в висок. Несмотря на опасность, он оставался верным идее до самого конца.