Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Ах, стихи! – хмыкнул доктор Фелл. – Я хотел бы на них взглянуть. Мой молодой друг сказал мне о них. Но все, что вам следует делать сейчас, это читать дневники Энтони и искать в них подсказки и намеки. Он ненавидел свою семью; они пострадали из-за того, что смеялись над его стихами. Поэтому он и решил использовать эти стихи для издевательств над ними. Я, конечно, не самый лучший бухгалтер, но, исходя из этого, я могу сказать, – он побарабанил пальцами по стопке бумаг, – что он оставил в наследство лишь малую часть того, что у него было. Он, конечно, не мог сделать их нищими: самая большая ценность здесь – это земли, которые и так находились у них в безвременном пользовании. Но мне все кажется, что основную сумму он спрятал так, чтобы до нее нельзя было добраться. Золото? Кухонная утварь? Драгоценности? Я не знаю. Помните ту запись в его дневнике: «Вещи, которые стоит купить для того, чтобы их одурачить»? Это сказано о его родственниках, а потом он добавляет: «Но вся красота в надежном месте!» Или, если вы не забыли, его девиз: «Все свое ношу с собой» – Omnia mea mecum porto.

– И поэтому он оставил подсказки в стихах? – спросил Рэмпол. – Или попросту сказал, где все это спрятано?

Доктор Фелл откинул полы сюртука и достал принадлежности для курения. Смотав ленту, он нацепил пенсне.

– Здесь есть другие подсказки, – сказал он задумчиво.

– В дневнике?

– Частично. К примеру, почему у Энтони были такие крепкие руки? Когда он поступил на должность надзирателя, то был тщедушным, а затем его плечи и руки стали гораздо сильнее. Мы знаем, что… Что?

– Нет-нет, ничего.

Доктор кивнул косматой головой.

– Кроме того, вы видели те глубокие отверстия в балконных перилах? А? Они глубиной примерно с человеческий палец, – добавил доктор, непроизвольно поднимая и осматривая собственный палец.

– Вы имеете в виду какой-то тайный механизм? – спросил Рэмпол.

– И опять, – сказал доктор, – опять-таки – и это очень важно, – почему он среди других хранил ключ от балконной двери? Почему именно от этой двери? Если он оставил нужные инструкции в сейфе, то всем его наследникам для того, чтобы до них добраться, понадобится три ключа: ключ от двери в эту комнату, ключ от сейфа и ключ от коробки в сейфе. Зачем нужен был четвертый ключ?

– Все просто, потому что в этих инструкциях предлагалось проследовать на балкон, – сказал Рэмпол. – Это как раз то, о чем говорил сэр Бенджамин, когда упоминал о ловушке там… Послушайте, сэр! Если в те углубления прекрасно помещается палец, то не значит ли это, что если нажать…

– О, какой бред! – воскликнул доктор. – Я не хотел сказать, что отверстие приспособлено специально для пальца. Человеческий палец даже за тридцать лет не сможет пробурить такое отверстие. Но я вам скажу, что могло сделать это. Веревка.

Рэмпол вскочил со своего места и посмотрел на балконную дверь. Та была заперта, в пламени свечи у нее был зловещий вид.

– Почему, – повторил он громко, – почему все-таки у Энтони были такие сильные руки?

– О, если у вас есть еще вопросы, – громко сказал доктор, – то присядьте, пожалуйста. Почему участь всех так переплетается с колодцем? Все ведет прямо к колодцу. Сын Энтони, второй Старберт, бывший здесь надзирателем. Это он запутал нас. Он погиб, сломав шею, как и его отец, и продолжил тем самым традицию. Но мы должны разобраться в смерти самого Энтони и его сына, без оглядки на всякие традиции. Мы должны были отнестись к ней как отдельному случаю, но не сделали этого. Сын Энтони был надзирателем в тюрьме в те времена, когда свирепствовала холера, она забрала львиную долю жизней местных жителей. Они были просто обречены на то, чтобы сходить с ума и умирать в своих клетках от недостатка воздуха. Надзиратель, собственно, точно так же сошел с ума. Он тоже заболел и не мог переносить галлюцинаций, являвшихся ему. Вы помните, какой эффект произвел дневник его отца на каждого из нас? Тогда такой вопрос: какой эффект этот дневник может произвести на нервного человека, боящегося всякой нечисти, который еще и жил в таком месте, где холера унесла столько жизней? Как сказывается на мозге тот факт, что человек живет возле испарений болот, где гнили умершие от холеры и повешенные? Я не думаю, что Энтони настолько ненавидел сына, чтобы желать ему такой смерти: обезумев от бреда, тот просто пошел и выбросился с балкона. Вот что случилось со вторым надзирателем.

Доктор Фелл выдохнул так сильно, что едва не задул свечу, Рэмпол же от неожиданности чуть не подпрыгнул. На некоторое время в большой комнате воцарилась тишина: книги умершего, кресло умершего, а теперь еще и это сумасшествие, которое словно витало в воздухе. Оно было так же ужасно, как и лицо железной девы. Крыса пробежала по полу. Дороти Старберт положила руку Рэмполу на рукав. Можно было подумать, что она увидела призрака.

– А Энтони? – спросил Рэмпол с усилием.

Некоторое время доктор сидел в такой позе, что вся его шевелюра свесилась вниз.