Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Уфф. Хорошо. Еще один вывод, пусть так. Простите, мисс Старберт, но ваш отец не упал. Его избили, хладнокровно и яростно, а затем бросили умирать в кустах.

Девушка обернулась.

– Герберт? – произнесла она.

Доктор Фелл большим пальцем рисовал узоры на пыльном столе. Он пробормотал:

– Я не думаю, что это сделал дилетант. Все выполнено чрезвычайно профессионально. Этого не может быть, но произошло несмотря на то, что все говорили иначе. А если все-таки это был не профессионал, значит, на кон было поставлено слишком много.

Рэмпол все никак не мог понять, к чему он, собственно, клонит.

– Я говорил, – продолжал доктор, – о визите в Лондон.

С видимым усилием, с помощью тросточек он поднялся на ноги. Выглядел он сердитым и злым, когда осматривал комнату поверх стекол своего пенсне. Затем он приставил одну трость к стене, как школьный учитель.

– Ваш секрет раскрыт, – проговорил он. – Вам не стоит больше бояться.

– Разве что убийцы, – сказал Рэмпол.

– Да, мисс Старберт, ваш отец держал это здесь. Ваш отец оставил в сейфе записи, как я уже говорил вам на второй день. Убийца же думает, что он в безопасности. Он ждал почти три года, чтобы вернуть себе эти проклятые бумаги. Но он не в безопасности.

– Вы знаете, кто это?

– Пойдемте, – сказал доктор. – Нам пора домой. Я хочу выпить чашку чая или, что еще лучше, бутылочку пива. И моя жена должна вот-вот вернуться от мистера Пейна…

– Послушайте, сэр, – сказал Рэмпол. – Вы знаете, кто убийца?

Доктор Фелл задумался.

– До сих пор льет такой сильный дождь, – ответил он задумчиво, как будто играл в шахматы. – Вы видите, сколько воды натекло под окном?

– Да, конечно, но…

– Заметили ли вы, – он проверил, закрыта ли дверь на балкон, – что здесь вода не собралась?

– Да, конечно.

– Но если дверь была бы открыта, то тут скопилось бы гораздо больше воды, чем там, под окном, не так ли?

Рэмполу уже стало казаться, что доктор запросто мог быть фокусником. Лексикограф смотрел сквозь пенсне, и вновь создавалось впечатление, что его глаза немного косят. Он покручивал кончики усов. Рэмпол решил поймать жар-птицу за хвост и не упустить ее.

– Несомненно, сэр, – согласился он.

– Тогда, – триумфально произнес его собеседник, – почему мы не увидели этих луж?

– О боже! – воскликнул Рэмпол.

– Это словно колдовство или фокусы, – говорил доктор, помахивая тростью. – Что Теннисон[13] сказал о «Сорделло» Браунинга

[14]?

– Я не знаю, сэр.

– Он сказал, что ты можешь понять в поэме только первую и последнюю строчки, но и там, и там кроется ложь. Это может стать ключом к нашему делу. Пойдемте, дети, выпьем немного чаю.

По-видимому, в этом месте, которое когда-то было царством пыток и виселиц, и сейчас оставалось что-то зловещее. Рэмпол не ощущал этого сейчас, когда вновь ступил на дорогу, освещая себе путь фонарем.

Вернувшись в теплый и хорошо освещенный дом доктора Фелла, они обнаружили там сэра Бенджамина, который степенно дожидался их в кабинете.

Глава 14

Сэр Бенджамин был опечален. Он проклинал дождь, и эта крепкая брань витала в воздухе, так же, как и перегар от виски. Он был, похоже, голоден, и сидел с остывшим чаем перед камином в кабинете.

– Здрасьте! – сказал доктор Фелл. – Моя жена до сих пор не вернулась? Как вы попали сюда?

– Я вошел, – ответил констебль с достоинством. – Дверь была открыта. И кто-то пренебрег этим прекрасным чаем… А как насчет выпивки?

– Мы собирались пить чай, – сказал Рэмпол.

Но шеф-констебль был явно настроен иначе.

– Я буду бренди с содовой. Все меня преследуют. Сначала пастор. Его дядя, новозеландец, к тому же мой друг. Я ведь и устроил Сондерса в наш приход. Так вот, его дядя в первый раз за десять лет приезжает в Англию, и пастор хочет, чтобы я вместе с ним его встретил. Какого черта я должен ехать? Пастор – новозеландец. Пусть он и едет в Саутгемптон. А затем Пейн…

– А что не так с Пейном? – спросил доктор Фелл.

– Он хочет, чтобы комнату надзирателя заложили кирпичами. Говорит, что в ней больше нет нужды. Могу только надеяться на это. Но пока это рано делать. Пейн такой человек, у него всегда какие-то психологические волнения на той или иной почве. Ну и наконец, поскольку последний наследник Старбертов мужского пола умер, доктор Маркли хочет засыпать колодец.

Доктор Фелл начал надувать щеки:

– Мы абсолютно точно сейчас не можем этого сделать. Присядьте. Нам есть что рассказать вам.

Пока доктор наполнял бокал на специальной доске, он рассказывал сэру Бенджамину обо всем, что случилось в этот день. Во время повествования Рэмпол наблюдал за лицом девушки. Она ничего не произнесла с того момента, как доктор стал рассказывать о Старбертах, однако выглядела вполне спокойной.

Сэр Бенджамин, хлопнув руками, сложил их за спиной. От его мокрой одежды распространялся сильный запах твида и табака.

– Я не сомневаюсь в этом. Я не сомневаюсь, – приговаривал он. – Почему вы так долго ничего нам об этом не рассказывали? Мы потеряли уйму времени. Хотя это и не так важно, ведь сейчас мы можем с уверенностью сказать, что Герберт – единственный, кому можно предъявить обвинение. Присяжные решили так же.