Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

Моя ставка была сделана, во-первых, на безупречное алиби, а во-вторых, нужно было устроить так, чтобы казалось, будто убийство Мартина совершил Герберт. До этого момента я играл исключительно на семейных ценностях, так как парни были очень сентиментальны. Я объяснил им, что даже если сам ритуал будет немного нарушен, значение его все равно останется неизменным. Герберту надо будет открыть железную дверь сейфа, но он не должен читать то, что лежит в коробке. Его задача состоит в том, чтобы положить коробку в карман и передать Мартину, когда они встретятся в полночь возле тюрьмы. Вернувшись в замок, Мартин сможет все это прочитать. Если вдруг мистер Пейн будет протестовать против того, что Герберт достал из коробки то, что не следовало, Мартин ответит, что это произошло случайно. Но так как он все же отдежурил час, то сама ошибка покажется вполне невинной.

Мой план действий был абсолютно четок. Когда Мартин прибудет в приход (не позднее девяти тридцати), мне придется с ним расправиться. Я сожалел, что не могу убить его абсолютно безболезненно, но после моего удара ломом он окажется без сознания. Тогда я сломаю ему шею и, так сказать, подготовлю тело. Затем отнесу его в машину и отвезу прямо в Ведьмино Логово, где положу под стеной. Синоптики предсказывали темную и дождливую погоду, в итоге так и произошло. После проделанного мне нужно будет вернуться к доктору Феллу, так как было решено следить за окнами комнаты надзирателя. Мне казалось, что лучшее алиби и представить трудно. Когда ровно в полночь огни погасли, наблюдатели должны были успокоиться. Они должны были решить, что Мартин прошел-таки весь ритуал. Почти сразу после этого я предполагал удалиться. Я знал, что Герберт будет терпеливо ждать у тюрьмы ровно столько, сколько мне будет нужно, и останется незамеченным. Чем дольше я задержусь, тем лучше. После ухода от доктора Фелла мне следовало сесть в машину и поехать к Герберту. При встрече я должен был заявить ему, что, к несчастью, в мое отсутствие Мартин напился в приходе и пребывает в ужасном состоянии. Этим заявлением я не оставил бы иного выхода Герберту, кроме как поехать со мной, чтобы помочь поставить его на ноги до того, как мисс Старберт начнет бить тревогу.

С ключами, лампой и содержимым коробки он вернется со мной в приход. В этом случае даже не пришлось бы ничего изобретать: пуля вполне подходила. Намного позже, уже ночью, я мог безопасно вернуться в тюрьму и убедиться, что Герберт все сделал правильно. Я хотел было заставить его открыть балконную дверь, но побоялся, что это покажется слишком подозрительным, поэтому отказался от этой идеи и решил сделать это сам.

Что случилось на самом деле, нет нужды повторять. В мгновение ока мои планы разрушились, и только моя рассудительность позволила избежать опасности. Всему виной слепая случайность. Герберта видел дворецкий, пока тот паковал одежду для переодевания в сумку, – это было расценено как бегство. Мартина, в котором опознали Герберта, видели, в свою очередь, когда он ехал через луг, и тоже подумали, что тот спасается бегством. Мисс Старберт вошла в холл, когда Герберт в одежде Мартина уже собирался уходить. Он был замечен издали, в полутьме и сзади. Когда она о чем-то у него спросила, тот пробормотал что-то невнятное. Она решила, что тот пьян, но не подумала о бегстве. Никто из них не смог заметить подмены. Когда Бадж принес велосипедный фонарь в комнату Мартина, он не передал предмет из рук в руки, а лишь оставил за дверью. Зато когда Бадж увидел Мартина на мотоцикле, была кромешная тьма, и дворецкий разглядел лишь его спину.

Я заставил Мартина уйти из жизни. Клянусь, я очень долго сомневался, прежде чем сделать это. Он очень благодарил меня, жал руку за то, что я помог ему избавиться от всего этого ужаса. Вдруг, когда он подошел к бару, чтобы налить себе чего-нибудь, я понял, что надо действовать. Он был очень легок. Я значительно крупнее его, и мне не составило труда справиться с остальным. Дорога вдоль луга с тыльной стороны коттеджа привела меня прямо к тюрьме. Я положил тело под балкон перед колодцем, затем вернулся к доктору Феллу. Я подумал, что надо было насадить его тело на острые пики колодца, чтобы воплотить в реальность давнюю легенду о смерти Энтони. Но потом я отказался от этой мысли, так как сам испугался сходства с проклятием Старбертов.

Теперь я переживал лишь за то, чтобы Герберт безопасно выбрался из дома. Не хотел бы говорить о покойном плохо, но он был довольно глуп и не умел соображать быстро, когда это требовалось. Он даже не мог понять весь план, то и дело консультировался с Мартином… Доктор Фелл сообщил мне, что в тот момент, когда мы сидели в саду и ждали, когда пробьет одиннадцать, я слишком перемудрил. Мое волнение и этот глупый вопрос «Где Герберт?» во время ожидания заставили его почувствовать что-то неладное. Но в тот момент я был в таком эмоциональном напряжении, что мог допустить некоторые необдуманные шаги.