Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

Чуть более трех лет назад на корабле, плывущем из Новой Зеландии, я познакомился с молодым Томасом Сондерсом. Он рассказал мне о влиятельном положении сэра Бенджамина Арнольда, старого друга его дяди, благодаря чему последний отлично устроился. Сэр Бенджамин никогда не видел Томаса. Я хорошо разбирался в теологии и стал его товарищем в долгом путешествии. Я не хочу на этом подробно сосредотачиваться. Бедный малый умер сразу после того, как мы добрались до Англии. Тогда-то мне и пришла в голову идея, что я должен исчезнуть и объявиться в Четтерхэме под именем Томаса Сондерса. Я не боялся никаких испытаний. Он успел достаточно полно рассказать свою биографию, а его дядя никогда не покидал Окленда. Тем не менее мне следовало отвечать на письма, но с этим тоже не возникло проблем, так как я печатал их на машинке, а подпись, увиденную в паспорте, научился подделывать; так я был защищен от разоблачения. Томас получил образование в Итоне, но курс теологии изучал в колледже Святого Бонифация в Новой Зеландии, поэтому вероятность встретить кого-либо из его старых друзей была мала.

Жизнь была беззаботной и веселой, однако заставляла быть начеку. Я уже стал джентльменом, но, как и все, мечтал стать еще богаче и независимей. Однако было крайне необходимо умерять свои аппетиты, чтобы мои проповеди были поучительными и искренними. Могу сказать с гордостью, что все приходские счета всегда были в порядке, кроме одного случая, тогда экономка пригрозила мне скандалом. Но с этой неприятностью я справился. Хотелось жить еще более спокойно, в континентальных отелях, с прислугой, и предаваться иногда страстной любви.

Из разговора с доктором Феллом я понял, что он человек весьма осведомленный. Свои вычисления я сделал, прочитав дневник Энтони Старберта, который мистер Тимоти Старберт любезно показал мне. Доктор Фелл пришел к тому же через три года. Я предположил, что деньги спрятаны в колодце Ведьминого Логова. Там могли находиться и драгоценности, но их можно было продать и уехать, исчезнуть.

Я не хочу подробно останавливаться на этом моменте. Вновь вмешалась непредвиденная случайность. Почему Бог позволяет подобное? Я нашел тайник, и, к моему огромному восторгу, там оказались драгоценности. Еще раньше мне случилось познакомиться с человеком из Лондона, который мог состряпать подобную сделку на хороших условиях… Я не люблю слово «состряпать». Оно нарушает чистоту моего аддисонского[20] стиля письма, как сказал мне один мой знакомый, ну да ладно, пусть остается. Позвольте вам вновь напомнить, я нашел драгоценные камни. Я определил, что их стоимость, по очень скромным подсчетам, составляет пять тысяч фунтов.

Было 18 октября (я помню совершенно точно), середина дня, когда я нашел клад. Я стоял на коленях у тайника и молился, открывая железную коробку, в которой хранились драгоценные камни. Вдруг до меня донесся какой-то шум, раздавшийся над колодцем. Тут же я заметил, как вниз спускается веревка, потом увидел чью-то тонкую ногу, а затем узнал смех мистера Тимоти Старберта, который тяжело было спутать с чьим-то другим. Несомненно, он понял: что-то происходит в колодце, спустился вниз, чтобы проверить, и обнаружил там меня. А потом он поднимался наверх, уже думая о том, как меня высмеять. Хочу сказать, что он всегда презирал все, что связано с Церковью и ее святостью. Иногда его отношение к этому нельзя было назвать иначе, как богохульством. Из всех людей он был для меня наиболее опасен. Даже если бы он не увидел мою находку (а я уверен, что он увидел), то его радость по поводу обнаружения меня в колодце, несомненно, сломала бы все мои планы.

Здесь я должен отметить одну любопытную особенность своего характера. Были случаи, когда я абсолютно терял контроль над своими действиями, мне доставляло радость причинять боль кому-либо. Еще ребенком я заживо похоронил кролика и отрывал мухам крылья. В уже зрелом возрасте это приводило к гораздо более серьезным проступкам, которые я стараюсь забыть и которые часто пугают меня… Но я все же продолжу. Я увидел, что он стоит на краю колодца и ждет, когда я поднимусь. Его одежда для верховой езды выглядела влажной. Он смеялся от души, хлопал себя по коленям хлыстом. Драгоценную коробку я спрятал в пальто, в руке держал небольшой лом. Когда он, продолжая смеяться, повернулся ко мне спиной, я ударил его. И вновь ощутил удовольствие от этих ударов, даже после того, как он упал. Не могу похвастаться, что в этот момент в моей голове уже созрел план, но я придумал его очень быстро. Решил в своих интересах воспользоваться семейным преданием Старбертов о сломанной шее.

Я сломал ему шею ломом, а когда наступили сумерки, оттащил его в кусты, затем подманил лошадь.