Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Все в порядке, сэр, – обратился он к доктору Феллу. – Они спускались в подвал. Там нашли разобранный и закопанный мотоцикл. Еще нашли браунинг, пару садовых перчаток и несколько чемоданов, полных…

Тут вмешался сэр Бенджамин:

– Вы свинья…

– Подождите! – закричал пастор.

Он вновь поднялся на ноги, активно жестикулируя:

– Вы не знаете всей истории, вы не знаете ничего, только догадываетесь… Часть из этого…

– Я не знаю всей истории, – начал Роберт Сондерс. – Но сдерживался достаточно долго. Я хочу знать все о Томе. Где он? Ты и его тоже убил? Как долго ты тут разыгрываешь театр?

– Он умер, – сказал тот неожиданно. – Я не имею к этому никакого отношения. Он умер. Клянусь Господом, я ничего ему не сделал. Я просто хотел мира, спокойствия и уважения, поэтому занял его место…

Его пальцы беспомощно шевелились в воздухе.

– Послушайте. Мне всего лишь нужно немного подумать. Я просто хочу посидеть здесь с закрытыми глазами. Вы слишком неожиданно меня схватили… Послушайте, я запишу на бумаге эту историю, вы ведь без этого не сможете восстановить всю картину. Даже вы, доктор. Если я буду сидеть здесь и писать, вы пообещаете мне прекратить все это?

Он казался взрослым ребенком. Доктор Фелл посмотрел на него и сказал:

– Мне кажется, стоит разрешить ему, инспектор. Он не может уйти. А вы, если хотите, погуляйте на лугу.

Инспектор Дженнингс был совершенно невозмутим:

– Инструкции от сэра Уильяма из Скотланд-Ярда таковы, что мы должны получать указания от вас, сэр. Хорошо.

Пастор пришел в себя. Вновь его комичные манеры вернулись к нему.

– Есть еще только одна вещь. Я настаиваю, чтобы доктор Фелл растолковал мне кое-что, а я, в свою очередь, могу объяснить то, что заинтересует его. Ввиду нашей дружбы, не могли бы вы присесть здесь, рядом со мной, а остальные – выйти.

Рэмпол с трудом удержался от того, чтобы возразить. Он хотел сказать: «Там же пистолет в столе!» – но тут он увидел, что доктор Фелл смотрит на него. Лексикограф мирно раскуривал трубку у камина. Его хитрые глаза как бы просили о молчании…

Уже почти совсем стемнело. Роберт Сондерс был вне себя от злости, поэтому сэру Бенджамину и инспектору пришлось его увести. Рэмпол с девушкой шли по узкому коридору. Последнее, что они видели, это то, как доктор по-прежнему курит трубку, а Томас Сондерс подходит к письменному столу…

Двери закрылись.

Глава 18

Заявление

18.15

Инспектору Дженнингсу или тому, кто в этом заинтересован. Я услышал полную версию случившегося от доктора Фелла, рассказав ему, в свою очередь, собственный вариант. Пишу в здравом уме. В подобных заявлениях обычно употребляется оборот «в здравом уме и твердой памяти» или что-то в этом роде, но надеюсь, что меня простят и не будут чересчур придираться к форме написанного. Пишу как умею.

Позвольте мне быть откровенным. Это просто, так как я решил застрелиться сразу после того, как допишу этот текст. В какой-то момент меня немного увлекла идея застрелить доктора Фелла – всего несколькими минутами ранее, во время нашего разговора. Однако у меня в патроннике только одна пуля. Когда я пригрозил ему этим, тот сделал рукой жест, имитирующий веревку на шее. Отказавшись от этой идеи и избрав более легкий и «чистый» выход из положения, я отложил револьвер. Я ненавижу доктора Фелла, клянусь, просто ненавижу его за всю эту демонстрацию, но в первую очередь я должен думать о себе, а не о других, потому, разумеется, не хочу быть повешенным. Говорят, что это очень болезненно, а я всегда плохо переносил боль.

Для начала позвольте мне рассказать всю правду о себе, произнести свое последнее слово о том, что мир несправедливо поступил со мной. Я не преступник. Я образованный человек, мне всегда казалось, что от моего присутствия общество только выигрывает. Это меня в какой-то степени утешает. Свое настоящее имя я сохраню в тайне, отчасти из скромности, а еще потому, что не хочу, чтобы его слишком часто упоминали; могу лишь сказать, что одно время я был студентом-теологом. Меня отчислили из семинарии из-за неудачно сложившихся обстоятельств такого рода, когда крепкий, здоровый парень интересуется красивой девушкой, несмотря на религиозную доктрину. Я никогда не воровал, как многие пытались представить. Равно как и не перекладывал всю вину на своего сокурсника.

Мои родители мне не поверили и отказались заступиться. Уже тогда меня начали посещать мысли о том, что мир слишком несправедлив к своим одаренным сыновьям. Если коротко: я никак не мог найти работу. Мои способности таковы, что я мог бы легко продвигаться по службе, если бы у меня была хотя бы малейшая возможность, но ее не было. Я занял деньги у тети (ее уже нет в живых, in расе requiscat![19]); я поездил по миру, но в конце концов утомился и оголодал. Я решил осесть в комфортном месте, благодаря своим способностям стать уважаемым человеком и жить уютной жизнью.