Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

Бокал сэра Уильяма со стуком коснулся полированной столешницы. Старик не двигался, уставившись на Хэдли застывшим взглядом. Казалось, он даже прекратил дышать. В воцарившейся тишине было слышно, как на улице сигналят проезжающие машины.

На запястье сэра Уильяма задергалась жилка, ему пришлось убрать руку от бокала, чтобы не расплескать виски.

– Я… – с трудом произнес он. – У меня тут машина…

– Также есть причины полагать, что невинная шутка, как мы считали, теперь обернулась убийством… Сэр Уильям, ваш племянник был найден в костюме для гольфа. А на голову ему кто-то надел украденный у вас цилиндр.

Глава 3

Тело у Ворот Изменников

Лондонский Тауэр…

Во времена правления Вильгельма Завоевателя над Белой башней развевался стяг с тремя норманнскими львами[34], а над Темзой белели камни крепостного вала, добытые в карьерах Кана. На этом же месте, за тысячу лет до создания «Книги Страшного суда», на стенах сторожевой башни Юлия Цезаря несли свою вахту римские дозорные.

Ричард Львиное Сердце[35]

расширил ров вокруг крепости – четырнадцати акров земли, окруженных двумя рядами мощных крепостных стен. Сюда въезжали короли в полном латном доспехе, и алели их накидки: великомудрый Генрих Боклерк[36] и воинственный Эдуард Длинноногий[37] возвращались из крестовых походов, чтобы принять коронацию в Вестминстере, тут Эдуард III[38] подобрал женскую подвязку и дух невинноубиенного Бекета[39] бродил по башне Святого Фомы, на Тауэрском лугу проходили рыцарские турниры, яркий свет заливал ломившиеся от яств столы в Банкетном зале, построенном еще во времена Вильгельма Завоевателя. И по сей день на Уотер-Лейн падает тень тех восьми веков и слышны еще отголоски древних времен – пение натянутой тетивы, топот копыт.

Замок, крепость, тюрьма. До возвращения Карла Стюарта[40] из изгнания Тауэр служил домом многим королям и до сих пор остается одной из королевских резиденций. Перед казармами Ватерлоо, где когда-то проходили турниры, до сих пор разносится звук горна и слышатся шаги дворцовых стражей. Под деревьями стелется зеленая трава, а на краю фонтана устроился ворон, глядя на место, где когда-то мужчины и женщины с завязанными глазами поднимались на эшафот и опускали голову на плаху.

В холодные пасмурные дни над Темзой поднимается дымка, не настолько густая, чтобы сложиться в клубы тумана. На возвышенности Тауэр-Хилл едва слышен рокот моторов, в приглушенном свете над плавным изгибом крепостных стен призрачно возвышаются зубцы, с реки доносится скорбное эхо лодочных гудков. А внизу, под Тауэр-Хиллом, белеют камни башни, ослепительные в воцарившейся вокруг серости. Глядя на узкие бойницы, невольно задумываешься обо всех злодеяниях, что творились в этих стенах: вот в ночи задушены двое детей[41], вот бледный от гнева Рэли[42] в белоснежном воротнике и шляпе с пером выслушивает приговор, отравлен в Кровавой башне сэр Томас Овербери[43]…

Рэмпол уже бывал в Тауэре. Он видел его жарким летом, когда трава и деревья зеленели в проходах между башнями, но прекрасно мог себе представить, как крепость выглядит теперь. Он думал о Тауэре, направляясь туда с площади Пиккадилли в машине сэра Уильяма.

Вспоминая об этом потом, Рэмпол понял, что произнесенные Хэдли слова были самыми страшными в его жизни. И дело было не в том, что в Тауэре кого-то убили. Рэмпол уже сталкивался с ужасами смерти в те дни, когда они с доктором Феллом расследовали дело Старберта в Линкольншире. Но зловещей казалась мысль о трупе в костюме для гольфа, трупе, рукою злодея облаченном в украденный у Биттона цилиндр. Вначале этот безумец помещал головные уборы на лошадей, фонарные столбы, каменных львов, теперь же он пошел на убийство, чтобы создать подходящее место для своего очередного трофея. Кошмарность ситуации усугублялась тем, что Рэмпол уже посмеялся над выходками шляпного вора, посчитав того малолетним шутником. Тем не менее, думая о Тауэре, юноша понимал, что мрачная крепость – подходящее место, чтобы выставить на всеобщее обозрение труп с визитной карточкой убийцы.

Поездка казалась бесконечной. В Вест-Энде дымка была почти незаметна, но на подъездах к реке туман сгустился, на Кэннон-стрит воцарились сумерки. Шоферу Биттона приходилось вести автомобиль крайне осторожно, поэтому они продвигались так медленно. Сэр Уильям, без шляпы, в небрежно наброшенном на шею шарфе, вцепился пальцами в колени и тяжело дышал, сидя между Хэдли и доктором Феллом на заднем сиденье. Рэмпол, повернувшись, смотрел как слабый свет, проникавший в окна лимузина, играет на лице старика.

– Пожалуй, сейчас лучше не молчать, – хрипло сказал Гидеон. – От разговора вам станет легче, мой дорогой сэр. Хэдли, теперь речь идет об убийстве. Вы все еще нуждаетесь в моей помощи?

– Несомненно, – ответил старший инспектор.

Доктор Фелл задумчиво надул щеки. Он подался вперед, опираясь на трость и опустив подбородок на руки. Широкополая шляпа бросала тень на его лицо.

– Тогда, если вы не возражаете, мне хотелось бы задать сэру Уильяму пару вопросов.