Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Эпистемон:

Раз вы меня вызываете и даже задеваете, я хочу вам показать, что значит разгневанная логика, и в то же время создать вам такие препятствия и трудности, что не только Полиандру, но даже и вам с трудом можно будет оттуда выпутаться. Итак, не будем уходить далеко, но задержимся лучше здесь и серьезно исследуем начала, служащие нам основой, и ваши заключения. С помощью истинной логики и ваших же начал я вам покажу, что все сказанное Полиандром не покоится на законном основании и не заключает ничего. Вы говорите, что существуете, что знаете о своем существовании и знаете посредством того, что сомневаетесь и мыслите. Но знаете ли вы, что значит сомневаться, что значит мыслить?

И раз вы не хотите допускать ничего, что не было бы вам достоверно и в совершенстве известно, то как вы можете удостоверяться в своем существовании, опираясь на основания столь темные и, следовательно, столь малодостоверные? Необходимо, чтобы вы сперва научили Полиандра, что такое сомнение, мысль, существование, с тем чтобы его рассуждение приобрело силу доказательства и чтобы он сам мог понять себя прежде, нежели пожелает стать понятным для других.

Полиандр:

Вот это превосходит мою понятливость; я признаю себя побежденным, оставляя распутывать этот узел вам с Эпистемоном.

Эвдокс:

На этот раз я возьмусь за дело охотно, но при условии, что вы будете судьей нашего спора, ибо я не решаюсь предположить, что Эпистемон сдастся на мои доводы. Кто, как он, преисполнен мнений и предубеждений, тот с большим трудом доверится одному природному свету; уже давно к тому же он привык предпочтительнее подчиняться авторитету, нежели склонять ухо к голосу собственного разума; он более любит вопрошать других, взвешивать произведения древних, чем совещаться с самим собой о суждении, какое должно вынести. И даже с детства он взял за основание только то, что покоится на авторитете его предшественников; скорее свой авторитет он сочтет за довод и захочет, чтобы ему платили ту же дань, какую платил некогда и он. Но я соглашаюсь и думаю в изобилии удовлетворить возражениям, какие предложил вам Эпистемон, если вы дадите ваше согласие на то, что я скажу, и если ваш рассудок в том вас убедит.

Эпистемон: Я не настолько упрям и не настолько туп для убеждения, как вы думаете, и очень охотно позволю удовлетворить себя. Более того, хотя я приводил основания, чтобы вызвать Полиандра, я не желал бы ничего лучшего, как доверить вашему суду нашу тяжбу; я вам позволяю даже признать меня побежденным, как скоро он протянет вам руку? Но пусть он опасается пострадать от обмана и впасть в ошибку, в которой упрекал других, то есть пусть то уважение, какое он к вам питает, он не принимает за убедительный для себя довод.