Растяжение сна (ЛП)

Я бежал. Мои кроссовки стучали по палубе. Я приближался к самой низкой точке своего путешествия - той части корабля, которой до сей поры сознательно сторонился. Улавливая звук приближающихся шагов, шлюзы, формой походившие на тележьи колеса, расширялись, давая мне проход. Задыхаясь, я пробежал через вестибюль и очутился в огромном зале, в котором спали девятьсот человек.

Помещение имело тороидальную форму токамака.Вдоль внутренней и внешней стен выстроились девять сотен рефрижераторов глубокой консервации, оплетенные лестницами и мостками. Я решил обогнуть комнату по кругу, чтобы окончательно очистить разум от любых бродячих призраков. Разве не этой стратегии я придерживался в детстве - всегда сражаться со своими страхами? Я подозревал, что мальчишка внутри меня сильно удивился бы, проведай он о моих мотивах. Тем не менее, я вцепился в эту нелепую проверку, пребывая в уверенности, что она принесет мне успокоение.

Большинство из этих спящих останутся на борту, когда мы достигнем системы Земли. Они спасались от плавящей чумы, надеясь обрести убежище в будущем. На околосветовых скоростях, которых судно достигнет между светил, станет ощущаться значительное растяжение времени. Ход наших часов будет едва заметен. После тридцати или сорока лет корабельного времени (всего шесть-семь прыжков между системами), на Йеллоустоне пройдет больше столетия - достаточный срок для того, чтобы эко-инженеры изгнали биом плавящей чумы. Спящие, которых мы перевозили, решили не рисковать, проводя время в общественных криосклепах планеты. В растянутом сне время фактического нахождения в рефрижераторе было меньше, и поэтому шансы на совершенно безопасное пробуждение значительно возрастали.

Я бежал достаточно медленно, чтобы успевать читать светящиеся панели с именами, отпечатанные на каждом рефрижераторе. Мужчины, женщины, дети... Богачи моего мира, способные оплатить это сумасшедшее странствие в светлое будущее. Я подумал о тех, кто был менее богат, - о тех, кто не мог себе позволить даже место в криогробницах. Подумал о бесконечных очередях людей, желающих встретиться с хирургом, - о таких людях, как Катя; о людях, которые стремились избавиться от своих имплантатов, прежде чем до них доберется болезнь. Им придется пожертвовать всем, чем только можно: органами, протезами и воспоминаниями. Или, если они решат не приносить подобную жертву, они могут подумать о том, чтобы стать членами экипажа. Мои люди составляли отличную команду доноров данных. Требовалась определенная степень острого отчаяния, чтобы согласиться на прямое взаимодействие с главным мозгом. Высокая цена заключенного нами договора определялась одним простым фактом - пониженный уровень криосна означал, что мы не прекратим стареть в те годы, пока будем спать.

Катя считала, что подобная сделка не для нее. А я знал, что не вынесу расставания со своими имплантатами. Выходит, плавящая чума все же затронула нас.

Меня объяла горечь, и это было приятно. Я обрадовался, обнаружив старые добрые тревоги, засорявшие ум. Бросив небрежный взгляд через плечо, я посмотрел на изгибающиеся ряды спящих, мимо которых уже пробежал.

Меня преследовали.

Тень галопом неслась по проходу на другом конце огромного, завернутого дугой помещения. Я с трудом видел ее - просто человекообразная черная щель вдалеке.

Я прибавил скорости. Только мои ноги гулко топали в тишине. Но преследователь тоже побежал быстрее. Меня замутило от страха. Я вызвал Катю, но, оповестив ее, не смог сформулировать фразу, приказ - да что угодно. Казалось, безликий силуэт настигает меня.

Да, верно, безликий. У него отсутствовали какие-либо особенности или детали. Наконец я добрался до выхода, и череда шлюзов отгородила от меня зал. Я не прекратил бег, даже когда осознал, что двери позади остаются закрытыми. Человек-тень остался со спящими.

Однако я видел достаточно. Это был не человек. Всего лишь дыра в форме человека, фантом.

Я нашел кратчайший путь в командный отсек "Неистовой Паллады", и тотчас приказал Кате приступить к тщательному поиску нарушителей. Хотя, конечно же, я понимал: ни одному нарушителю не удалось бы до сих пор избегать ее внимания. Моя Катя видела и знала все. Она могла выяснить точное местоположение каждой крысы, каждой мухи на борту корабля, только вот на борту не было ни мух, ни крыс.

Я знал, что тень не была пробудившимся спящим. Ни один из рефрижераторов не оказался открытым или пустым. О безбилетном пассажире тоже не могло быть и речи: что там было есть и пить, кроме припасов, распределяемых компьютером?

Мыслями я обратился к нелогичному. Мог ли кто-то проникнуть на корабль во время полета - кто-то одетый, как хамелеон? Этот воображаемый нарушитель должен был каким-то образом сделать себя невидимым для глаз Кати. В корне невозможно - даже если не брать в расчет маловероятные маневры, необходимые для того, чтобы незаметно сравняться с нами по скорости и занять нужное положение в пространстве.