Расцвет и упадок цивилизации (сборник)

«Единственный политик в Европе, проникающий своим гениальным взглядом в самую глубь фактов – есть, бесспорно, князь Бисмарк. Самого страшного врага Германии, ее единства и обновленного будущего, он прозрел еще задолго назад – в римском католицизме и в порожденном католицизмом чудовище – социализме» (стр. 389): «А потому князь Бисмарк вероятнее всего уже предрешил судьбу Франции. Францию ждет судьба Польши, политически жить она не будет – или не будет и Германии»… «Соединение же обоих врагов произойдет несомненно, только лишь падет политически Франция. Оба врага эти имеют с Францией всегда органическую связь. Католичество почти до последнего времени было единящей и существенной идеей ее. Социализм же и зародился в ней. Лишив Францию политической жизни, князь Бисмарк думает нанести удар и социализму. Социализм, как наследие католицизма и Франции, – ненавистен более всех истинному германцу, и простительно, что представители Германии думают с ним так легко справиться, уничтожив лишь политически Францию, как источник и начало его. Но вот что произойдет, по всей вероятности, если падет политически Франция: католичество потеряет свой меч и первый раз обратится к народу, которого оно презирало столько веков, заискивая у королей и императоров земных… Народу оно скажет, что все, что проповедует им социализм, проповедывал и Христос. Оно исказит и предаст им Христа еще раз, как предавало столько раз за земное владение, отстаивая права инквизиции, мучившей людей за свободу совести во имя любящего Христа, – Христа, дорожащего лишь свободно пришедшим учеником, а не купленным или напуганным».

Стр. 391: «…католичеству даже выгодна будет резня, кровь, грабеж и хотя бы даже антропофагия[204]… Я положительно удостоверяю, что картину эту уже прозирают очень и очень многие на Западе… Но… в одном ошибаются: в легкости победить и подавить этих двух страшных и уже соединенных врагов. Они надеются на силу обновленной Германии, протестантского и протестующего ее духа против древнего и нового Рима, начал и последствий его. Но не они остановят чудовище: остановит и победит его воссоединенный Восток и новое слово, которое он скажет человечеству…»

«Во всяком случае

одно кажется ясным, именно: мы нужны Германии даже больше, чем думаем. И нужны мы ей не для минутного политического союза, а

навечно. Идея воссоединенной Германии широка, величава и смотрит вглубь веков. Что Германии делить с нами? Объект ее – все западное человечество… а России она оставляет Восток. Два великих народа таким образом предназначены изменить лик мира сего. Это не затея ума или честолюбия: так сам мир слагается». В пользу этого Достоевский приводит высказывания германских газет о занятии русскими Константинополя, как о деле самом обыкновенном (это писалось в ноябре 1877 года).

Эту длинную цитату было бы полезно разобрать детально, как образец «пророчества» Достоевского. Странно, что фанатически ненавидя социализм, он даже не обмолвился, что новейший социализм, марксизм, в своем возникновении никакого отношения к Франции не имеет: удивительно, что не упомянул о «жиде» Марксе. Отмечу только, что такие консервативные деятели, как Бисмарк, Александр III совсем не послушали Достоевского. Бисмарк пытался бороться с социал-демократами в своей стране, а потом беседовал с Лассалем[205]

, ввел 8-часовой рабочий день и государственное страхование для рабочих, и германские рабочие оказались в лучшем положении, чем рабочие Франции и Англии. Александр III заступился за Францию и заключил франко-русский союз, в общем направленный против Германии; главные деятели социализма оказались антикатолическими (и антирелигиозными). А преемники Бисмарка, хотя и называли себя социалистами, были и против России, и против Франции, и против социализма, и против католичества. В отношении будущего прозорливее оказался человек, не претендующий на звание гуманиста: генерал Скобелев. Он тогда же высказал убеждение, что врагом России будут немцы, а не англичане; это выступление вызвало огромный скандал в высших сферах, среди которых было много немцев.

Прошло несколько лет. Европейская война не состоялась, и по случаю взятия Геок-Тепе Скобелевым, накануне смерти в январе 1881 года, Достоевский указывает, что путь русских – в Азию для заселения огромных пространств. «В Европе от одной тесноты заведется унизительный коммунизм, а у нас будет ширь и простор» (стр. 546). Но если в Западной Европе такая теснота, а у нас земли – сколько угодно, то не прилично ли было гуманисту последовать примеру прежних правителей и пригласить избыточное население селиться на наших русских просторах? Где только нет колоний иностранцев (преимущественно, немцев) в нашей стране?