Расцвет и упадок цивилизации (сборник)

7) «Кроткая

». Непонятна мне личность Достоевского в целом, и, откровенно говоря, непонятно то огромное влияние, которое он, несомненно, оказал на иностранные народы. В частности говорят, что его повесть «Кроткую» особенно высоко ценил Эйнштейн; по-моему, в ней Достоевский исказил и испортил трогательнейшую реальную историю. Эта реальная история изложена самим Достоевским в «Дневнике писателя» (Собр. соч., 1958, том 10. Стр. 518–520).

В октябре 1876 года в петербургских газетах были заметки о самоубийстве приехавшей из Москвы швеи Марьи Борисовой. Она приехала, родственников в Петербурге не имела, жаловалась на недостаток заработка и выбросилась из окна мансарды шестиэтажного дома с образом Божьей Матери в руках, благословением ее родителей. Достоевский по этому поводу пишет: «Этот образ в руках – странная и неслыханная еще в самоубийстве черта! Это уже какое-то кроткое, смиренное самоубийство. Тут даже, видимо, не было никакого ропота или попрека: просто – стало нельзя жить, „бог не захотел“ и – умерла, помолившись». Повесть «Кроткая» была написана уже в ноябре того же года под очевидным впечатлением этого события, хотя в повесть вошли и замыслы более ранние, имевшие семилетнюю давность.

Достоевского считают великим знатоком человеческой души, кроме того, он был верующим, даже фанатическим православным христианином, и там, где его православие должно бы помочь ему понять печальную историю Борисовой, он ее не понял. Как известно, и православная, и католическая церковь считают самоубийство страшным смертным грехом, бунтом против Бога, и самоубийц не хоронят на кладбищах и не отпевают, даже молиться за них считается грехом, как за сознательных вероотступников (правда, истинно гуманный Лесков, кажется, в «Очарованном страннике» вывел скромного благочестивого священника, который все-таки молился за самоубийц и этим облегчал их участь). Но допускается и ряд исключений. Конечно, прежде всего героические самоубийства (Гастелло, Архип Осипов: «Больше сия любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя»), а кроме того три категории: 1) сумасшедшие, поэтому в начале XX века почти всех самоубийц хоронили как следует, просто по врачебному свидетельству о невменяемости; 2) когда самоубийство является единственным средством избежать мучительной казни и 3) когда женщина самоубийством спасает свою женскую честь. В этих трех случаях самоубийство считалось простительным. Вот случай Борисовой и подходит под третью категорию. Бедная девушка чувствовала, что под влиянием нужды, когда к ней начали заходить сводни, предлагая вступить на путь порока, она не сможет противиться соблазну и – покончила с собой, как бы говоря: «Призываю в свидетели Божью Матерь, с образом которой я бросаюсь из окна, что я это делаю не из-за мятежа против Бога, а потому что предпочитаю смерть позору».

Достоевский в точности сохранил конец – прыжок из окна с образом Божьей Матери, но к этому концу приделал совсем другое начало, где использовал свои старые проекты: «страстный ростовщик и сребролюбец», убийство в 1866 году отставного капитана, принимавшего в заклад драгоценные вещи и пр.