Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Чтобы достигнуть цели, Пилю приходилось учитывать множество разных течений в стане консерваторов. Министры обсуждали сторонников «Молодой Англии», но они оказывали крайне слабое влияние на политику. Тори «старой школы» черпали свои убеждения едва ли не из времен Якова II и кризиса Билля об отводе и считали любые реформы ненужным и предосудительным делом. Ортодоксальные тори не отличались подобной воинственностью, но твердо верили, что работающее население от природы занимает низшее положение и что патриции или правящие классы действительно рождены для того, чтобы править. Либеральные тори, больше тяготеющие влево, говорили о значении индивидуальной ответственности и придавали особое значение рынку как способу привести в равновесие человеческие ценности. В целом все они были за парламентскую реформу. Радикальный торизм представлял разновидность патернализма, в задачи которого входило поддерживать нравственность и благосостояние всех слоев общества. В конце концов, Англия все еще считалась христианской страной.

Очень немногие члены парламента, независимо от того, к какому ответвлению христианства они принадлежали, всерьез рассматривали возможность отказа от христианской доктрины. Радикальный виг и ортодоксальный тори могли посещать одну и ту же церковь или часовню. Многие считали, что с начала 1840-х годов моральное и физическое здоровье нации постепенно начало улучшаться. Худшие показатели нищеты и преступности пришлись на 1842 год, и с тех пор их размеры и масштабы постепенно сокращались. Анализ налоговых сборов показывает, что с 1840 года принятые законы привели к удорожанию спиртных напитков и, таким образом, к сокращению их потребления. В какой-то степени этому способствовали также миссии евангелистов и нонконформистов, действовавшие в Восточном Лондоне и других неблагополучных кварталах. Другим примером может служить успех Армии спасения, основанной в 1865 году.

Социальное обновление заняло пятьдесят лет. Клерк из канцелярии магистрата на Боу-стрит еще в 1816 году со знанием дела сказал комиссии, занятой изучением этого вопроса: «Несомненно, нравы в низших слоях общества намного улучшились по сравнению с тем, чтобы было десять лет назад. Сцены безудержного пьянства, которые я наблюдал раньше, теперь встречаются уже не так часто». Ему вторил священник из церкви в Сент-Джайлсе, по соседству с которой располагалась знаменитая ночлежка «Крысиный замок» в Холборне: «Я думаю, общий облик прихода за это время улучшился. Пороки уже не так распространены, как раньше». «Вчера, — писал немецкий путешественник в 1835 году, — я забрел в Риджентс-парк. Ни следа еды, питья, пения, музыки, танцев! Люди чинно прогуливаются взад и вперед по аллеям и отдыхают на траве, уже начавшей желтеть». Это было замечательное преображение. Никаких танцев. Никакого пьянства. Никаких публичных совокуплений. Никакой грубости и богохульства.

В основном благодаря усилиям настойчивых реформаторов, таких как Уилберфорс, и просвещенных государственных деятелей, таких как Пиль, властям удалось во многом избавиться от тягот и крайностей минувших десятилетий. Были смягчены самые жестокие наказания для преступников и ссыльных, закрыты долговые тюрьмы, приняты первые акты фабричного законодательства, а также запрещено привлекать детей к чистке дымоходов и запрягать собак в повозки вместо лошадей. Первые общественные купальни и прачечные, открытые в 1845 году, приняли за первый год работы почти 80 000 человек. Виктория-парк в Боу стал одним из зеленых оазисов Лондона. Билль об образовании фабричных работников сэра Джеймса Грэма 1843 года спровоцировал бурные дебаты: разнообразные партии сражались не на жизнь, а на смерть за право руководить нравственным и религиозным развитием рабочего класса. В итоге был достигнут неловкий компромисс между сторонами, в целом не склонными к компромиссу. Для обучения англикан выделили отдельные классные комнаты, а священников-диссентеров приглашали посещать школы один раз в неделю. Однако этого оказалось недостаточно для нонконформистов, которые возражали против постоянного присутствия в классе англиканского учителя и засилья англиканцев в школьных советах. В конце концов закон вызвал такие разногласия, что от него полностью отказались. Лорд Эшли писал Роберту Пилю: «Пусть это последнее испытание послужит веским доказательством того, что единое образование попросту невозможно. Больше никогда не следует предпринимать подобных попыток. Диссентеры и Церковь обозначили те границы, которые не переступят никогда, и нет власти, которая могла бы силой, обманом и убеждением заставить их сделать это».