Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

— Когда мужчины просят открыть дверь и впустить в спальню, — сокровенно шепчет Яр, начиная медленно разрезать от горловины майку, ведя ровно по центру. — Нужно слушаться, особенно, когда у мужиков посинели яйца от трёхмесячного дрочилова после конференций по скайпу.

Страх и возмущение захлёбываются в порочных взглядах и прохладных касаниях металлических концов. Стараюсь не шевелиться, чтобы случайно не напороться и не пораниться. Глушу стон, боясь показать своё возбуждение этим действием и самой атмосферой принуждения. Это так ново, так остро, так увлекающе.

Ник следует за ножницами, отгибая разрезанный край и разворачивая, как конфету. Маленькие ножнички справляются с верхом быстро, замешкавшись немного на тесьме, усиленной резинкой и полоской стразов, соединяющей чашечки бюстгальтера. Ник отодвигает их в стороны, задерживая дыхание, а затем со свистом делая выдох.

— Мои красавицы, — шепчет он, забыв о наказании и сконцентрировавшись на мягких полушариях и заострившихся сосках.

Яр отвлекается от своего грязного дела, жадно осматривает красавиц Ника, широким мазком языка проходит по одной, прикусывает верхушку и мычит.

— Они ещё и сладкие. Попробуй, — делится своими ощущениями Яр, обращаясь к Нику, как будто меня здесь нет, а на кровати лежит резиновая кукла, обмазанная шоколадом.

Под конец из увлечённого изучения груди, я перестаю сдерживаться, закатываю глаза, издаю удушливые стоны и еложу по покрывалу. Мне хочется намного большего, чем я получаю, но маньяки ещё не наигрались. Они лижут, целуют, кусают, всасывают, мнут, оттягивают соски пальцами, губами, зубами, смакуют, обсуждают, и кажется, совсем не собираются двигаться ниже, туда, где всё горит, пульсирует, хлюпает, течёт, туда, где давно никого не было, туда, где всё заждалось своих мужчин.

Глава 27

Алёна

Ножнички мелким, но быстрым шагом бегут вдоль штанины вниз, лишая меня последних остатков одежды и последней защиты в них. Мне бы возмутиться, что любимые джинсы превращаются в тряпьё, но Яр с таким усердием работает над их новым стилем, воодушевлённо высунув кончик языка, что хочется самой подставить вторую ногу, а затем перевернуться на живот и продемонстрировать нетронутое заднее полотнище.

Единственное, что я не хотела бы демонстрировать, так это ластовицу, которая с головой выдаёт моё свихнувшееся либидо. Она мокра до состояния — замочено и не отжато, и достаточно прикоснуться к ней пальцами, как сразу этим двум извращенцам, одному с маникюрными ножницами, другому с вожделением беседующему с грудью, станет понятна моя готовность и желание.

— Может возьмёшь взрослый инструмент, — отвлекается от красавиц Ник, наблюдая за последними стрижка́ми друга. — На кухне вполне острые ножи. Получится быстрее и эффективнее.

— Так интереснее. Растянутое предвкушение праздника, лучше самого праздника, — ехидно улыбается Яр, отгибая край ткани и оголяя низ живота и гладкий лобок.

— Э! Я тоже так хочу! — возмущается Ник. — Почему ты не разрезал мою сторону?

— Позаботься о себе сам, — передаёт ему инструмент Яр и потирается о нежную кожу щекой. — Отвлекись от интеллектуальных игр.

Ник крутит ножнички в руке, хмыкает, порывается встать и пойти за более серьёзным тесаком, но ровно до того момента, как Яр пускает в ход язык, выписывая влажные узоры почти между ног, а я издаю сладостный стон, показывающий, на сколько мне нравится его художество. Глянув ещё раз на несерьёзную игрульку в своей лапище, Ник решает остаться и, с завистью наблюдая за Яриком, начинает торопливо работать пальцами, сводя и разводя металлические кольца.

Чем быстрее пыхтит Ник, тем дальше спускается Яр, сгибая и отстраняя в сторону голую ногу, и освобождая промежность от влажной ткани. Он раздвигает складочки, невесомо касается их подушечками пальцев, дует, выдёргивая ещё один стон, и присасывается к самой чувствительной точке, запускающей миллиарды электрических импульсов по моему телу, как будто эту часть тела подключили к аккумулятору и подают небольшими порциями ток.

— Тебе нравиться, малыш, — скорее утверждает, чем спрашивает Ник, справившись со своей частью штанины и поднявшись к моим губам.

Я могу только стонать в его приоткрытый рот, рвано дышать и захлёбываться от переполняющих волн оргазма, бушующих штормом в каждой клеточке организма и взрывающихся от пульсации языка Яра, вдалбливающего удовольствие в сочащуюся плоть.

За взлётом и падением не замечаю, как парни раздеваются, как моя бывшая приличная одежда исчезает с кровати, лишь чувствую касания обнажённых тел с двух сторон к коже и жадное скольжение рук по телу. Испытываю ли я стыд и смущение, которое мучало меня после первой близости с ребятами? Кажется, нет. Все мысли вышли на животный уровень и требуют банального совокупления с двумя сильными самцами.