Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

— Поздно волосы на лобке драть, — оборвал его поток признаний. — Мы это начали, Аля ответила. Придётся продолжать и ждать её решения.

Обговорив условия на берегу, дождавшись вечера, приняв душ и выкурив по пачке сигарет, пошли в заплыв. Страх, возбуждение, предвкушение, ломка в штанах, желание поиграть, ещё большее желание познать, пометить, присвоить, вызвать зависимость, приручить. И чтобы не смотрела на сторону, не видела никого кроме меня.

В спальню заходим как раз в тот момент, когда сестрёнка спросонья перекатывается к краю и зосоловело наблюдает за нами.

— Время вышло, — говорю, прореживая тишину комнаты. — Пора наказывать.

— Охренел? — частит ножками, уползая к спинке кровати. — Весь день строили из себя придурков, а на ночь глядя решили почтить своим вниманием?

— Днём были профилактические работы после твоего игнора ночью, — спокойно поясняет Ник. — А сейчас время продемонстрировать, что бывает после такого поведения.

— Вы не посмеете, — брыкается, но я уверенно тяну её вниз, схватив за лодыжку. — Я кричать буду.

— Будешь, когда я начну тебя трахать, — обездвиживает её Ник, наваливаясь сверху.

— Пора тебя распаковать, — пристраиваюсь с другой стороны я, демонстрируя маникюрные ножницы в руках.

У сестрёнки расширяются глаза, губки вытягиваются в красивый овал, просясь на член, но я оставляю эту цепляющую картинку на подкорках сознания, обещая испробовать всё потом, когда Аля выберет меня и будет принадлежать только мне. Тогда воспитаю её под себя, развращу до нужной стадии, покажу все стороны сексуальной жизни, всё разнообразие близости.

Прилагаю немало усилий, чтобы скрыть дрожь в руках, принимаюсь кромсать майку, сдерживая порыв разодрать её одним рывком.

— Когда мужчины просят открыть дверь и впустить в спальню, — проникновенно шепчу, отвлекая себя от спешащих наперегонки мыслей. — Нужно слушаться, особенно, когда у мужиков посинели яйца от трёхмесячного дрочилова после конференций по скайпу.

Разделываюсь с верхом, освобождая из плена упругую грудь с вкусными вершинками, вкус которых помнил на протяжении всей командировки, кайфую, смакую и слушая бредовые беседы Ника, перебираюсь с хлипким оружием к джинсам.

— Может возьмёшь взрослый инструмент, — нетерпеливо наседает Ник, разрываясь между двумя красотками и открывающимся видом бёдер — На кухне вполне острые ножи. Получится быстрее и эффективнее.

— Так интереснее. Растянутое предвкушение праздника, лучше самого праздника, — ехидно улыбаюсь ему, отгибая край ткани и оголяя низ живота и гладкий лобок.

— Э! Я тоже так хочу! — возмущается Ник, чувствуя себя обманутым ребёнком. — Почему ты не разрезал мою сторону?

— Позаботься о себе сам, — передаю ему инструмент и потираюсь о нежную кожу щекой. — Отвлекись от интеллектуальных игр.

Ощущаю себя в раю, двигаясь языком к медовой сладости. Со стоном впиваюсь в плоть, сочащуюся влажностью, пока Николас нервничает и торопиться разделаться со своей штаниной. Довожу Альку до оргазма, вспоминая весь опыт оральных ласк, лижу, всасываю, кусаю, потираю пальцами.

Ускоряюсь, когда в ожидании напрягаются бёдра, стискиваю руками, когда её трясёт от оргазма. Она кончает, а я впиваюсь в плоть сильнее, собираю языком всё до капли. Кажется, кончу сам от её сокращений, спущу сперму в трусы, так и не попав в заветную глубину.

Раздеться за тридцать секунд? Херня. Я справляюсь за двадцать, а Ник ещё быстрее, занимая место между расставленных ног. Не первый, как мечтал когда-то. Да и хрен с ним. Зато первый оргазм мой, а с долгим воздержанием Ника и его скорым концом, второй тоже будет мой.

В каком-то трансе смотрю, как сплетаются их тела, как он входит в неё, как она протяжно стонет, а затем рвано кричит, как его ягодицы напрягаются при каждом толчке, как её лицо искажается от удовольствия, как ей нужно ещё чуть-чуть, но Ник немного не дотягивает, скатываясь и кончая ей на бедро.

— Иди сюда, сестрёнка, — подтягиваю её под себя, подминаю, впиваюсь в губы, внедряюсь языком и одним рывком заполняю пустоту.

— Да… — выдыхает, разорвав поцелуй, утыкается лбом в плечо и запускает в него зубы.

Моя девочка, воткни свои зубки сильнее, чтобы боль от них отрезвила, чтобы одуряющий туман выплыл из головы, чтобы смог сдержать себя, не наброситься, втрахивая со всей дури в матрас, чтобы не поставил раком и не натянул во все дырки.

Одёргиваю себя, стискиваю челюсть и беру размашистыми, ровными толчками. Пять, шесть, восемь, и член сдавливает пульсацией, обволакивает стенками, по которым пробегают волны удовольствия. Аля выгибается, хрипит, сжимает меня ногами, притягивает к себе, кончает, сотрясаясь крупной дрожью и подгоняя меня.

— Мне безумно не хватало тебя все эти шесть лет, — шепчу, разворачивая её к себе и нежно целуя в губы. — Люблю тебя, сестрёнка.

Глава 29

Николас