Разбойник

– Не совсем. Несколько лет я зарабатывал на жизнь, будучи разбойником с большой дороги. В те дни поезда еще не ездили так далеко, так что богачи часто преодолевали оставшуюся часть пути в экипажах.

Выпрямившись в воде, Фара слишком поздно заметила, что темный сосок выскочил над ее поверхностью, прежде чем она снова нырнула.

– Разбойником с большой дороги? – переспросила она. – Вы причиняли кому-то боль? – продолжала она расспросы, надеясь, что Блэквелл не заметил ее оплошности.

Он, разумеется, заметил.

– Я причинял боль многим людям, – сказал он, будто обращаясь к ее пышному бюсту. – Мы сможем обсудить это позже. Я чувствую, что мы уже исчерпали темы разговора обо мне.

Сердце Фары подскочило, как испуганный кролик.

– У меня нет прошлого. Я была сиротой, когда сбежала из «Эпплкросса», отправилась в Лондон…

– Не лгите мне, Фара. – Тихий голос Блэквелла звучал так страшно, что она бы предпочла, чтобы он кричал. – У вас ужасно получается.

Фара пыталась нащупать на дне ванны упавший туда кусок мыла, используя это как предлог не смотреть на него.

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Мне известно, что вы были… кто вы?

– Это невозможно, – настаивала Фара. – Я никто.

Вот.

Она нашла мыло, но притворилась, что продолжает поиски, хватая мыло скользкими пальцами.

– Уж никем-то вас никак не назвать, – усмехнулся Дориан. – Фара Ли Таунсенд, дочь покойного Роберта Ли Таунсенда, капитана стрелковой бригады принца-консорта в Крыму и, что еще важнее, графа Нортуока. Вы – единственная живая наследница того, что до последнего времени считалось самым противоречивым и спорным состоянием в Британии.

Каждое его слово пригвождало Фару к дну ванны. Она опустилась в воду до подбородка, жалея, что не может просто нырнуть под воду и спрятаться в ее темной и безопасной глубине без смертельных последствий. Он видел слишком много. Знал слишком много, и это могло все испортить.

– Вы ошибаетесь, – сделала она еще одну попытку разубедить его. – Фара – не такое уж редкое имя, а Ли – обычная фамилия, так что ваша ошибка вполне объяснима. Но на всякий случай, если вы вдруг не знали. Фара Ли Таунсенд была недавно обнаружена в одной лондонской больнице, где она чудесным образом оправилась от амнезии. – Фара наконец собралась с силами, чтобы противостоять скептицизму Блэквелла. – Она вышла замуж за мистера Гарольда Уоррингтона, эсквайра, меньше месяца назад. Они давно были с ним обручены. Так что, как видите, мистер Блэквелл, я никак не могу быть той, за которую вы меня принимаете.

Блэквелл прищурился и произнес следующие слова очень осторожно, хотя едкий сарказм ядом сочился из его губ:

– Вообразите мое удивление, когда я увидел газетные заголовки. «Давно пропавшая наследница графа Нортуока тайно вышла замуж! Титул графа был пожалован ее мужу, оказавшемуся управляющим ее покойного отца! У мужа почти не было голубой крови!» Разумеется, я не забыл о клятве, данной мною много лет назад, а потому договорился о встрече с миссис Фарой Ли Уоррингтон. Но, едва взглянув на нее, я сразу понял, что она самозванка.

– Это же нелепо, – усмехнулась Фара. – Как вы могли это понять?

Едва сдерживаемая улыбка угрожала суровым линиям его рта.

– Мне кое-что известно о самозванцах, мошенниках, ворах и жадности.

– Да, я слышала, что вы своего рода эксперт в таких делах. – Фара обычно не отличалась вспыльчивостью, но, похоже, в отличие от страха, гнев заставил ее почувствовать себя менее беспомощной.

– Да-да, – подтвердил Блэквелл. – Так что верьте мне, когда я говорю, что узнал душу, столь же черную, как моя, и столь же коварную.

– Ваша версия мне не кажется правдоподобной. – Фара начала всерьез задумываться о попытке сбежать, и черт с ней, со скромностью. Впрочем, было достаточно одного взгляда на длинные и мощные ноги Дориана Блэквелла, чтобы подавить в себе порыв паники.

Далеко ей не убежать, но она могла только представить, как он накажет ее на этот раз. Фара не знала, подействовали на него ее колкости или нет, но была не в состоянии придумать другой причины, заставившей его так долго молча изучать ее.

– Хотите верьте, хотите – нет, но есть злодеи и похуже меня, – вымолвил он наконец.

– Сомневаюсь.

Обивка кресла заскрипела, когда сильные пальцы Блэквелла сжали подлокотник.

– Я ведь не причинил вам боли, не так ли? Даже не задел вас! – В его хрипловатом голосе послышался вызов. – Я знаю мужчин, которые разорвут вас на части, лишь бы иметь удовольствие услышать ваши вопли. Они заставят вас молить о смерти, прежде чем покончат с вами. Они используют каждую частицу вашего тела и души, пока и то и другое не сморщится и не умрет, и тогда они выбросят вас в канаву. – С этими словами Блэквелл встал и, двигаясь по мраморному полу удивительно бесшумно, подошел ближе к ней. – Может, я и негодяй, и злодей, но я не такой, как они.